Кошмар в августе

— Может, и разберутся... — Рабочий глянул исподлобья, колюче. — Да только нам не этого бояться надо.

— А чего же нам еще бояться?

— «Чего, чего...» Вот ты, Михалыч, на нарах не сидел, Господь миловал, а я тамошние порядки хорошо изучил.

— Ну? — Семина передернуло точно от озноба. — Чего замолчал? Хочешь говорить, так не тяни, как кота за одно место...

— А ты сам подумай, что с нами в камере братки сделают, пока менты разбираться будут. У трупов видок-то ой какой непотребный! Уж какому психопату такое паскудство потребовалось, я не знаю, но не приведи Создатель за это ответ держать. Мы там с тобой и пары дней не протянем.

— Господи... — Семин вцепился пятерней в волосы. — Что же теперь будет?

Поиграв желваками, Филин устало обронил:

— Теперь ничего, а вот когда обнаружат их в том карьере да ляпнет кто лишнего — вот тогда пиши пропало. — Рабочий говорил с уверенностью обреченного человека, не раз жизнью битого и ничего хорошего от этой жизни уже не ожидающего. — Так с телом-то что будем делать, а, Геннадий Михалыч? Опять в карьер?

Не в силах произнести это вслух, Семин лишь головой кивнул.

Глава 3

— Что?! Еще через час? — Получив в пятый раз тот же самый ответ, Даша едва сдержалась, чтобы не перескочить через стойку компании «ЛОТ» и не убить служащую польских авиалиний толстенным расписанием полетов. — Вы что, надо мной издеваетесь? — кричала она на довольно сносном польском. — Да если бы я вылетела всего на час, на один-единственный паршивый час позже, то уже давным-давно была бы в Москве! Да я пешком бы туда быстрее дошла! Даже если бы шла задом наперед... — И, не переводя дыхания, выдала новую порцию жалоб и обвинений: — Я здесь уже пять часов! Меня там люди ждут, мой телефон разрядился, и никто не знает, куда я пропала!

Услышав это, служащая несколько оживилась:

— По этому поводу, млада пади, можете не переживать: в московском аэропорту регулярно сообщается вся необходимая информация о вашем рейсе...

— В московском аэропорту необходима я, а не информация о ВАШЕМ дурацком рейсе! — рявкнула Даша.

Девушка в красной пилотке смущенно улыбнулась и развела руками:

— Мне очень жаль. Может быть, я смогу вам предложить...

— Предложить? — Разъяренная пассажирка буквально кинулась на стойку. — Что вы можете мне предложить? Опять выпить? Я бы с удовольствием, да жаль, что больше не влезает! Вот! — Каким-то зверским жестом она чиркнула себя большим пальцем по шее. — Я сыта по горло и вашим вином, и вашим сервисом, будь он трижды проклят... Да я, что б вы знали, в жизни столько с утра не пила!

У сотрудницы авиакомпании глаза стали совсем несчастными:

— Мне очень жаль, млада пани.

— Вам жаль! Вам жаль! — Широкий ассортимент выпитых на голодный желудок напитков ударил в голову с неожиданной силой. — Да вы понятия не имеете, что означает это слово!.. — Голос вдруг сорвался, в нем отчетливо появилась слеза. — Так я вам кое-что скажу. Что б вы знали: у меня в Москве умирает подруга, а я вынуждена торчать в вашем чертовом аэропорту и выслушивать бесконечные «мне очень жаль»!

Поняв, что каждое новое оправдание лишь усугубляет ситуацию, сотрудница польских авиалиний застыла с вымученной, совсем не плакатной улыбкой, давая понять, что больше не произнесет ни слова. Даша это поняла. Не надеясь получить ответ, выругалась на трех языках, отошла от стойки и рухнула в кресло, которое уже успела возненавидеть каждым сантиметром седалища. Хорошо одетый пожилой мужчина, подброшенный ударной волной, нервно вздрогнул. Замешательство на его лице сменилось недовольством, но он тем не менее приподнял шляпу и слегка поклонился:

— Млада пани...

Вежливые все-таки эти поляки.

— Простите, — Даша попыталась улыбнуться в ответ, — простите, если потревожила вас. Обычно я веду себя более сдержанно.

Мужчина ответил улыбкой, но издерганная транзитными невзгодами пассажирка отчего-то приняла фальшивую любезность за хороший знак и улыбнулась в ответ. После чего решила поделиться с первым встречным, ни в чем не виноватым перед ней человеком, всеми своими невзгодами.

— Вы не поверите, — торжественно заявила она, — но я сижу в этом аэропорту уже больше пяти часов, — и выдержала долгую паузу, позволяя собеседнику задать вопрос.

К ее несказанному удивлению, вопроса не последовало. Несколько обескураженная этим обстоятельством, она продолжила чуть с меньшим энтузиазмом:

— Что-то случилось в этой чертовой Америке, и самолет, на который я должна пересесть, завис. — Она снова помолчала. — Причем не в воздухе, как логично было бы предположить, а в каком-то непонятном аэропорту и...

— Я в курсе, пани, — кротко заметил мужчина. — Я тоже дожидаюсь этого рейса.

— В самом деле? — Даша взглянула на человека по соседству почти уважительно. Нечасто встретишь столь уравновешенный характер. — И вы так спокойно говорите об этом?

На этот раз поляк улыбнулся более открыто:

— Я медик, млада пани, хирург, в моей профессии всякие эмоции противопоказаны.

— Хирург? — Даша вдруг тоскливо поморщилась. — Боже мой, какой ужас...