Кошкин сын. Истории из жизни репортёра

Участок, где зэчки должны были исполнять принудительную трудовую повинность, включал в себя длинную пыльную дорогу. И вот гонят этап, идут часовые с ружьями, с винтовками, с собаками, наученными рвать по команде. И Перовская вскоре занемогла и опустилась на землю. Все — это побег. И натравили на нее двух овчарок. «Вы же знаете, — сказала она Марии Павловне, — я же не боюсь, я, — говорит, — положила руки им на головы, и они легли рядом».

А охранники, темные ребята, они решили, что она колдунья, что ее надо бояться, что ее надо слушаться, и с этих пор все остановки диктовала только она. Плохо ей, чувствует, что надо сесть — и весь этап останавливается — никаких там тебе побегов. И, как сказала Перовская в заключение этого рассказа: собаки спасли ей жизнь».

Вот такая недетская история детской писательницы у меня сегодня получилось…

Ольга Перовская

Книга Ольги Перовской

Дом Перовских в Васильевке, фото Сергея Томко

Могила Ольги Перовской и ее родителей

Могила прабабушки Ольги Васильевны — матери Софьи Перовской. Васильевка, городское кладбище

НЕУЛОВИМЫЙ ДЕДУШКА «КРЫШУЕТ» ТРИ РАЙОНА ЗАПОРОЖСКОЙ ОБЛАСТИ

Дедушке этому, взявшему под контроль Черниговский и частично — Бильмакский и Пологовский районы, в прямом смысле палец в рот не клади: откусит вместе с рукой.

Речь ведь идет о старом, матером волке, в которого за всю его длинную жизнь, как утверждают сведущие люди, стреляли премного раз. И все мимо! То ли надежно заговорен Дедушка [такую кличку охотники дали серому хищнику] своим волчьим богом, то ли хитер, он как сам бог звериный: уворачиваться от пуль умеет и живым-невредимым уходит от погони-преследования.

— Со временем мы разобрались, — говорит председатель Черниговской районной организации Украинского общества охотников и рыболовов Геннадий Еремейчук, — и оставили Дедушку в покое — прекратили на него охоту. Он же пользу приносит: осев на границе трех районов, не пускает в свои владения молодых, горячих волков, шныряющих по округе в поисках пропитания. Вот они — опасны. И для людей [пока, правда, случаев нападений не зафиксировано. Может быть, по той причине, что две наши охотничьи бригады за последнее время истребили 13 волков], и для домашней живности: на всякую скотинку зуб имеют. Как только в одних угодьях их охотники пуганут — они, дьяволы, в другие перекочевывают. А тут Дедушка на пути их миграции появился! И ретируется от него клыкастый наглый молодняк — потому что боязно связываться.

По словам Геннадия Петровича, сам Дедушка ведет себя очень корректно — разбоем в селах не занимается, харчи на жизнь добывает в степи и перелесках.

Ну как не уважать его за это!

2006

ОХОТА НА ВЕПРЯ: СЕГОДНЯ И… ТЫСЯЧУ ЛЕТ НАЗАД

В запорожском селе, получившем при основании название Волкодавы, действует собачий питомник, в котором содержатся самые близкие родственники волка — лайки.

Село это нынче называется более, чем буднично: Широкое [находится на трассе Васильевка — Токмак — Бердянск]. При этом, с чем было связано старое, изначальное название, не вспомнит никто, включая старожилов. Тем не менее, лично я какую-то полумистическую, что ли, связь уловил между древними Волкодавами, основанными на берегу реки Карачекрак аж в 1786 году, и обитающими нынче в широковском сельском питомнике [принадлежит фермерскому хозяйству «Дар»] симпатичными, невероятно сообразительными охотничьими собаками — западно-сибирскими и русско-европейскими лайками.

Кстати, по уверению сведущих людей, лайка действительно ближайший родственник волка. Она и внешне — мордочкой, в первую очередь, больше всего на него похожа.

А еще, как подчеркивают те же сведущие люди, лайка почти не изменилась за… последнюю тысячу лет, скажем. Даже имени собственного не приобрела: лайка и все. Та, которая лает.

А лает она:

на чужака [лайка, как издавна известно, — отличный сторож];

на зверя [от вепря до медведя: в охоте на них ведь лайке равных нет].

Если кто не знал: без малого тысячу лет назад в самом знаменитом соборе Киева [и самом древнем в Восточной Европе] — Софийском, была сделана фреска, которая сегодня известна специалистам под названием «Охота на вепря». Находится она в нижней части южной башни Софийского собора и представляет из себя выразительную картинку с натуры — сцену охоты в Киевской Руси.

На фреске изображен раненый вепрь со стоящей дыбом щетиной на спине, который резко повернул голову в сторону… нет, не охотника, а сопровождающей его лайки.