Кошки не всегда молчат

Двухдневная операция прошла как по маслу.

Под предлогом защиты женщин забирали из домов, давая десять-пятнадцать минут на сборы. Видя высыпавших из грузовика солдат, сопротивляться никто не решался, хотя мужья и отцы смотрели волками. Фауль заверял родных в наличии свиданий по выходным.

– Всем женщинам назначается денежное содержание, как служащим Рейха[22]. Со временем, – разливался он соловьём, – мы наладим систему увольнительных, а по окончании научных изысканий ваши родственницы будут незамедлительно отпущены по домам. Тем, кто окажет наибольшее содействие, благодарный Рейх назначит значительное денежное вознаграждение.

Всего мобилизовали двадцать девять женщин в возрасте от пятнадцати до шестидесяти восьми лет. Детей старались оставлять дома с родными, но двум молодым матерям с грудниками разрешили взять младенцев с собой в поселение. Строители тем временем продолжали свою работу – всего на обширной территории возвели более двадцати построек: жилые хютте, дом коменданта, комендатуру, столовую, здание интендантской службы, караульное помещение.

Первые пару месяцев контингенту решили дать обжиться на новом месте, без дополнительной нагрузки.

– Пусть привыкнут к такой жизни, к распорядку, да и к новому начальству, – хмыкал штурмбанфюрер.

Ленц вместе с Фаулем смотрел, как последняя партия мобилизованного контингента получает у интенданта постельное бельё и распределение в свои хютте.

– Посмотри-ка, Сюльве, – ткнул он пальцем в стоявшую последней женщину. Статная блондинка в крестьянском платье держала за руку рослую девочку. Единственная, кому позволили взять с собой ребёнка старше года – Бирге Бё. Фауль читал в личном деле, что её муж, лесоруб, погиб четыре года назад. Другой родни – редкий случай – у женщины не было и, скрепя сердце, обермайор разрешил ей взять с собой дочь Гудрун двенадцати лет, мрачноватую и некрасивую, в отличие от матери.

– Она двадцать девятая, да еще и с девчонкой. Не выделять же им отдельный домик. А тебе как раз нужна экономка. Сели их к себе. Как думаешь?

Для коменданта на возвышении построили настоящий дом из пяти комнат с кабинетом и сауной. Фауля уже посещали мысли – кто будет содержать в порядке его жилище. Он потёр подбородок.

– Ты, как всегда, прав, Герхардт. Госпожа Бё, получайте белье и идите сюда! – крикнул он.

– Господа офицеры, – подойдя, Бирге сделала книксен, белозубо улыбнувшись. От обермайора не скрылась крепкая грудь и налитые бёдра, хорошо различимые под простым платьем из грубой ткани. Насупленная Гудрун нехотя последовала примеру матери.

– Я предлагаю вам место моей домоправительницы, госпожа Бё, – важно сказал новоявленный комендант. – Ваша задача: уход за домом, уборка, готовка, стирка. Проживать будете у меня. Согласны?

– О, яволь, майн герр, – радостно сказала Бё на хохдойче. – Пожалуйста, зовите меня просто Бирге.

– Тогда располагайтесь в свободной спальне, – распорядился Фауль. – Можете приступать к обязанностям немедленно. Продукты для кухни получите у интенданта. Мой кабинет закрыт – уборка там только в моём присутствии. – Он протянул ей ключ от входной двери. – Ступайте.

Бирге опять присела в книксене, затем, дернув за руку дочь, быстрым шагом направилась к дому коменданта.

– А жизнь-то налаживается, а, дружище? – Ленц ткнул обермайора локтем в бок. – Какую бабёнку себе отхватил!

Комендант усмехнулся. Глядя на упругие ягодицы своей экономки, перекатывающиеся под платьем при быстрой ходьбе, он уже представил, как крепко сожмёт их в руках.

В эту ночь в лесу за поселением впервые выли волки. Фауль беспокойно заворочался на постели.

Луч прожектора с вышки на миг мазнул по его окну.

«Надо будет попросить Ленца, – сонно подумал он. – Пусть распорядится об отстреле зверюг».

Глава 22. Rattus norvegicus

1

Для Фриты первая встреча с Магрит Рисвик на собрании «Ласточек Фрейи» стала большой неожиданностью. Строгая чиновница муниципалитета – и вдруг дочь Хозяйки Тролльхавена! Вот так номер. О себе, как о чиновнице, Фрита никогда не думала, хоть и работала там же, где и Магрит.

Фриту на собрание затащила Лив, у которой она стриглась. Лив увлекалась картами, кажется, Таро, и уже пару лет ходила на встречи ковена. Она знала про отца, про четвёртую стадию его рака, про Магне Турье, которого Фрита бросила сама, не выдержав новой реальности.

– Давай сходим, – предложила Лив. – Ты что-то совсем никакая. Вызови сиделку из соцслужбы на четыре часа, хоть развеешься.

– Да нет настроения, – вяло отозвалась Фрита. – Надо работать. Много отчётов.

Отец хотел умереть дома. Шансов на лечение не было никаких – болезнь обнаружили слишком поздно. Фрита отказалась перевозить его в хоспис, и ухаживала за стариком сама, а днём, когда она была на работе, приходили сиделки – молоденькие студенты-иммигранты на полставки. Долго никто не выдерживал – отца мучили боли, даже сильные лекарства помогали не очень. Его и без того раздражительный характер стал невыносимым.

Пассивную эвтаназию старик решительно отверг, медик, приехавший её предложить, был изгнан с проклятьями.