Кошка среди голубей

– Чем шантажировал? – спросила Дженнифер.

Но никто не смог придумать никакой причины для шантажа мисс Спрингер.

V

Инспектор Келси начал опрашивать сотрудников школы с мисс Ванситтарт. Красивая женщина, подумал он, оценивая ее. Лет сорока или немного старше; высокая, хорошо сложена, седые волосы со вкусом уложены. В ней чувствовалось достоинство и самообладание, и еще, подумал он, она понимает свое значение. Мисс Ванситтарт немного напомнила ему саму мисс Булстроуд: она была типичной школьной учительницей. Все равно, размышлял он, в директрисе было нечто такое, что отсутствовало у мисс Ванситтарт. Мисс Булстроуд обладала качеством неожиданности. А мисс Ванситтарт, чувствовал он, никогда не сделает ничего неожиданного.

Вопросы и ответы следовали по заведенному порядку. Мисс Ванситтарт ничего не видела, ничего не заметила, ничего не слышала. Мисс Спрингер отлично выполняла свою работу. Да, ее манеры, возможно, были чуть резковаты, но не чересчур. Возможно, она не была очень привлекательной личностью, но это и не так уж необходимо для учительницы физкультуры. Фактически даже лучше, чтобы школьные учительницы не были привлекательными. Нельзя позволять девочкам испытывать какие-то чувства к учительницам. И, не сказав ничего ценного, мисс Ванситтарт удалилась.

– Ничего не вижу, ничего не слышу, ни о чем не думаю… как те три обезьяны, – заметил сержант Перси Бонд, который помогал инспектору во время этой беседы.

Келси усмехнулся:

– Почти что так, Перси.

– В школьных учительницах есть нечто такое, что нагоняет на меня тоску, – сказал сержант Бонд. – Я их ужасно боялся, когда был ребенком. Одна была сущим кошмаром. Такая высокомерная и манерная, что невозможно было понять, чему она пытается тебя учить.

Следующей явилась Эйлин Рич. Страшна, как смертный грех, в первое мгновение подумал инспектор Келси. Потом внес поправку: в ней есть определенная доля привлекательности. Он начал задавать обычные вопросы, но ответы получал не такие обычные, как ожидал. После ответа «нет» на вопрос о том, слышала ли и заметила ли она нечто особенное в том, что говорили другие о мисс Спрингер или что сказала сама мисс Спрингер, следующий ответ Эйлин Рич стал для него неожиданностью. Инспектор спросил:

– Кто-нибудь питал к ней личную неприязнь, насколько вам известно?

– О нет, – быстро ответила Эйлин Рич. – Это было бы невозможно. Я считаю, что в этом была ее трагедия. Она была не из тех людей, которых кто-то мог бы ненавидеть.

– Что вы хотите этим сказать, мисс Рич?

– Я хочу сказать, что она была не таким человеком, которого хотелось уничтожить. Все, что она делала и кем была, лежало на поверхности. Она раздражала людей. Они часто резко разговаривали с ней, но это не имело значения. Никаких глубоких чувств. Я уверена, ее убили не из-за нее самой, если вы меня понимаете.

– Я не уверен, что до конца вас понял, мисс Рич.

– Я имею в виду, если бы произошло нечто вроде ограбления банка, она могла бы легко оказаться той кассиршей, которую застрелили – но только как кассиршу, а не как Грейс Спрингер. Никто не любил и не ненавидел ее так сильно, чтобы хотеть с нею покончить. Я думаю, она, наверное, это чувствовала, не задумываясь над этим, и именно это делало ее такой навязчивой. Вечно она ко всем придиралась, знаете ли, и навязывала правила, и выясняла, что окружающие делают такого, чего им не следует делать, а потом разоблачала их.

– Шпионила? – спросил Келси.

– Нет, не то чтобы шпионила… – Эйлин Рич задумалась. – Она не стала бы подкрадываться на цыпочках или делать что-то в этом роде. Но если бы она обнаружила, что происходит что-то такое, чего она не понимает, она бы вознамерилась докопаться до сути. И докопалась бы.

– Понятно. – Инспектор секунду помолчал. – Вам самой она не очень нравилась, не так ли, мисс Рич?

– Я о ней никогда не думала. Она была просто учительницей физкультуры… Ох! Как ужасно говорить это о ком бы то ни было! Просто то – просто это… Но она именно так относилась к своей работе. Она гордилась тем, что хорошо выполняет свою работу. Не получала от нее удовольствия. Не радовалась, когда находила девочку, которая могла бы добиться больших успехов в теннисе или в каком-то виде легкой атлетики. Она не радовалась этому, не торжествовала.

Келси с любопытством смотрел на нее. Странная женщина, подумал он.

– По-видимому, у вас почти на все есть свое мнение, мисс Рич.

– Да… Да, наверное.

– Как долго вы работаете в Мидоубэнке?

– Больше полутора лет.

– Раньше не было никаких неприятностей?

– В Мидоубэнке? – Вопрос ее поразил.

– Да.

– О нет. Все было в полном порядке – до этого семестра.

Келси ухватился за этот шанс:

– Что не так в этом семестре? Вы ведь не имеете в виду убийство? Вы говорите о чем-то другом…

– Я не… – Она осеклась. – Да, наверное, но все это очень туманно.

– Продолжайте.