Кощеевич и война

Дупло уже начинало угасать, медлить было нельзя. Лис шагнул в проход, подняв вокруг себя сноп искр. В последний момент обернулся, сам не понимая зачем. И сердце дрогнуло: беда! Проклятый Радосвет стоял, выставив вперёд сияющий амулет. Смертная девица, раскрыв рот, в ужасе выглядывала из-за его плеча.

С ходу понять, что за чары он сотворил, было сложно. Но Лис не мог пошевелиться — тело словно погрузили в патоку. Он застрял: ни назад, ни вперёд. А с амулета ещё и сорвалась зловещая чёрная стрела. Медленно, но неотвратимо её остриё приближалось, метя Лису прямо в горло. Он успел подумать: полуночные чары. Те самые, о которых говорила Северница. А потом увидел и её саму.

С мечом наперевес она встала между Лисом и стрелой.

— Радмила, нет! — Голос Радосвета сорвался.

Происходящее не укладывалось у Лиса в голове, Эта сумасшедшая закрыла его собой? Ох, только бы осталась жива! Любые проклятия можно снять, а раны — исцелить. Поправимо всё, кроме смерти…

Стрела ударила Северницу в спину. Та дёрнулась, выгибаясь назад. Губы беззвучно прошептали что-то, но, что именно, Лис не разобрал. Понял, что возлюбленная хотела его предупредить, только когда царёво заклинание на излёте ударило его самого, выбив из груди весь воздух.

В глазах помутилось. Он видел, как съёживается и обрастает перьями тело Северницы. Как с её головы падают тяжёлые косы и уползают прочь змеями. Две, как у сосватанной, а не одна. И когда только переплести успела? По правде говоря, Лис даже не был уверен, что это видение — не плод его помутившегося рассудка.

А потом ноги предательски подкосились, он рухнул спиной назад во тьму — словно в глубокий колодец, — и вязовое дупло закрылось за ним.

Эпилог Здравствуй, Дивнозёрье

Над головой шумели ели. Другие деревья стояли без листьев, но лес, в котором очутился Лис, вовсе не был мрачным. Пусть кое-где ещё лежал снег, но в низинах уже скопилась талая вода, в которой отражалось голубое небо. А прямо возле его носа росли пролески — верные спутники весны. Это определённо была не Дивь. И не Навь. Здесь даже воздух пах по-другому…

Лис попробовал сесть. Мир перед глазами тут же поплыл, и он упал навзничь. Под спиной хлюпнула сырая земля. Его рубаха и штаны были насквозь мокрыми — значит, он пролежал без памяти совсем недолго? А может, его успел полить другой дождь, дивнозёрский?

Заклятие Радосвета вышибло остатки сил, он сейчас не смог бы наколдовать себе сухую одежду. Может, получится развести костёр, чтобы обсохнуть?

Вторая попытка встать снова оказалась неудачной, зато принесла удивительную находку. Рука натолкнулась на что-то твёрдое, Лис поднёс находку поближе к глазам и ахнул, узнав тот самый амулет с заклятием полуночников. Теперь он уже не светился. Камешек и камешек — правда, искусно расписанный. И всё же ладонь покалывало, значит, в нём сохранилась какие-то чары.

С третьего раза всё-таки сумев сесть, Лис вертел амулет так и сяк, а когда потряс посильнее, чуть не выронил, потому что вдруг услыхал тихий голос:

— Я тебя люблю…

И всё встало на свои места. Так вот что сказала тогда Северница, прежде чем превратиться в птицу. Значит, камешек может быть ключом к тому, чтобы её расколдовать. Но может и хранить следы опасного заклятия. Ох, лучше пока припрятать его где-нибудь — пока не вернутся силы.

Лис встал, одёрнул рубаху и побрёл, едва переставляя ноги. Вскоре он выбрался на относительно сухую дорогу. Похоже, здесь ездят телеги — вон какая широкая колея.

Незнакомые запахи стали ещё сильнее и терзали ноздри. В одной из лужиц Лис заметил маслянисто-радужные разводы. Фу, ну и вонь! Пришлось зажать нос, чтобы просто пройти мимо.

За спиной послышались чьи-то голоса, гавкнула собака, и Лис юркнул в идущую вдоль дороги канаву. Ему не хотелось встречаться с местными, прежде чем он разберётся, что к чему. Но посмотреть было любопытно.

Зрелище оказалось воистину странным: две отроковицы ехали… нет, не верхом. Два колеса соединялись перегородками из металла, вся конструкция приводилась в движение ногами и выглядела очень неустойчивой. Особенно когда подпрыгивала и позвякивала на ухабах. Но отроковицы почему-то не падали.

Ещё удивительнее, что одна из них — та, что постарше, — была как две капли воды похожа на девицу, которую Лис встретил возле вязового дупла. Может, смертные все на одно лицо? Но нет, другая девчонка была белобрысая, как дивьи.

Именно она вдруг остановила странную тележку и крикнула:

— Тай, погоди! У меня шнурок развязался.

Голосок у неё был тоненький, детский.

Чернявая тоже остановилась, огляделась по сторонам:

— Ох, Алён, смотри, красота-то какая! Скоро уже листочки распустятся.

Лис смотрел на их диковинную одежду из странной блестящей ткани. Вроде тонкая. Но тёплая, наверное? У него самого зуб на зуб не попадал, а этим хоть бы хны.

Странно, что мать ни о чём таком не рассказывала. Наоборот, говорила, что в Дивнозёрье девицы в штанах не ходят. А когда маленький Лис удивился: «Что, и даже воительницы?» — рассмеялась. Мол, нет у нас никаких воительниц.