Кощеевич и Смерть

— В общем, отпустил я его, — потупился Май. — Чародей был убедителен. Поклялся, что принесёт перстень сам. И сгинул. Никто не знает, где он сейчас. Может, у царя Ратибора в подземельях. Может, помер давно. А может, сбежал.

— Спасибо, хоть голову мою ему не оставил, — скривился Лис, невольно ощупывая шею.

— Мы до тела твоего не сразу смогли добраться, — продолжил оправдываться советник. — Я же через стену ходить не могу, а она сплошная — ни ворот, ни дверцы. Вертопляс в два счёта перелетел, конечно. Подтвердил, что ты там лежишь бездыханный рядом с матушкой. Но вороне тебя не унести — силёнок не хватит. Думал разобрать стену по камушку — тоже не вышло.

— Конечно, не вышло. Она же заколдованная, — Лис поискал глазами кувшин. Его мучила жажда. Шутка ли? Шестнадцать зим не пить!

— Но потом я вспомнил твой рассказ, что башня связана с подземельями.

— Но там же куча ходов! И Горынычи!

— Потребовалось немало времени, но мы тебя вытащили. Кстати, я нарисовал карту подземелий. Так, на всякий случай.

— О! Храни её как зеницу ока. Или… лучше отнеси в малую сокровищницу. Там защита надёжная — и мышь не прошмыгнёт.

— Только не говори, что дашь мне ключ, — хмыкнул Май.

Его недоверие было понятно. Прежде Лис с ключом никогда не расставался. Вот только ему самому такая карта была без надобности — со знаком Кощеева наследника на плече он прекрасно чувствовал направление и ни за что не заблудился бы среди извилистых коридоров.

Вместо слов княжич снял с шеи ленточку с ключом, протянул советнику и ещё пару мгновений наслаждался потрясённым выражением его лица.

Даже Вертопляс не удержался, каркнул: «Одур-реть» — и едва не навернулся с шестка. Май погрозил вещуну пальцем, мол, не сквернословь почём зря, и принял дар обеими руками, как величайшую драгоценность. Лис понимал: дело вовсе не в сокровищах, которые хранились за дверью. Ключ сам по себе был сокровищем — символом их взаимного доверия и примирения.

В зеркале с серебряным окладом вдруг что-то мигнуло, и советник хлопнул себя по лбу:

— Проклятье! Совсем забыл! Я же обещал поговорить с Энхэ.

— С нашим лазутчиком в Диви? — Лис потёр руки. — Отлично. Буду рад узнать новости. Но вообще-то я этому шельмецу велел навьим зеркалом не пользоваться. Чары Лады обойти ой как непросто. Знаешь, какая там паутина?

— Он и не пользовался. Всё это время исправно присылал птичек-весточек. Но, похоже, случилось что-то из ряда вон…

— Тогда тем более послушаем.

Май коснулся пальцами гладкой зеркальной поверхности, небрежно сплетая заклятие. Ишь как наловчился за годы.

Из зеркала донёсся запыхавшийся, но бодрый голос:

— Здрав будь, советник!

— И тебе не хворать. Что там случилось, выкладывай, — с подчинёнными Май говорил совсем другим голосом — спокойным, твёрдым, не терпящим возражений. Будь Лис на месте того же Энхэ, он бы, наверное, советника побаивался.

Впрочем, похоже, сейчас Энхэ было не до страхов.

— Беда пришла, откуда не ждали, — выдохнул он. — В Дивьем царстве только и разговоров, что княжич наш помер, а ты, советник, — уж прости — власть узурпировал. И стало быть, скрываешь ото всех, что княжича больше нет. Сам за него бумаги подписываешь, приказы раздаёшь. На празднике весны так и вовсе чучело в княжью ложу посадил.

Лис слушал это, зажимая себе рот обеими ладонями. Его душил смех. Это ж надо придумать! Хвалёные дивьи соглядатаи только сейчас прочухали, как всё обстоит на самом деле. Подумать только: ещё вчера всё это было правдой.

Нет, он, конечно, не считал, что Май в самом деле узурпировал трон. Во-первых, ему это не нужно. В мире не так много людей, равнодушных к власти, но советник — как раз один из них. А во-вторых, Лис был уверен, что, если бы Май не желал его воскрешения, никто бы и не воскрес. Так что доверие его из-за вражьих слухов ничуть не пошатнулось.

— Они только сейчас сообразили? — советнику не удалось сдержать смеха.

Эти слова здорово напугали Энхэ.

— В-в смысле? — помертвевшим голосом произнёс он.

— Ты зеркало-то казённое не роняй. Где я тебе другое найду? — Ну конечно, старый добрый Май ворчит, как всегда. Кое-что в мире оставалось неизменным.

Они с Лисом встретились взглядами, и советник, дождавшись кивка, поспешил успокоить соглядатая:

— Жив-здоров наш княжич. А в Диви брешут всё.

Но Энхэ это не успокоило. Он выплюнул нервное и грубое:

— Докажи!

Вертопляс возмутился:

— Пр-ридер-ржи язык!

Но это не помогло. Пришлось развернуть зеркало к себе и рявкнуть:

— А ну, не сомневаться в словах советника! Верь ему, как мне.

Даже сквозь мутное стекло было видно, как Энхэ побледнел. (За прошедшие годы он стал ещё больше походить на Дивьего воина: обзавёлся усами и бородой, а на его одежде появился знак отличия. Надо же! Уже сотник.) Медленно, с достоинством соглядатай поклонился:

— Прошу прощения, княжич. Рад видеть тебя в добром здравии. И ты, советник, прости. Меня учили: будь бдительным.