Кощеевич и Смерть

— Знаешь, предать тебя я ни разу не хотел, а вот прибить порой рука тянется. Умеешь ты словом по больному ударить.

Лис понимал: без заклятия правды Май, возможно, такого не сказал бы. Но если бы вдруг сказал, княжич отшутился бы, что бессмертный. Может, наградил бы советника парой дружеских тумаков, но сейчас всё было иначе. Лиса будто несло кубарем с крутой горы, и остановиться не было никакой возможности:

— Так за чем же дело стало? Бей! — он раскинул руки в стороны. — Хочешь, скажу, где моя смерть спрятана, а? Чтобы тебе сподручнее было.

Май вмиг побледнел и замотал головой:

— Не надо, княже. Я не хочу этого знать.

— Почему же?

— Мало ли какой колдун наведёт чары? Сам я никогда не выдам тайну, но против заклятия правды мне не выстоять. Придёт какой-нибудь Весьмир, скажет чародейское слово — и пиши пропало.

Всё это было разумно. Лис ведь и сам недавно гадал, какой способностью обладает дивий чародей. Но поди объясни это гневу, что клокотал в душе.

— Значит, боишься?

— Не за себя.

— Значит, вдвойне трус! Я уж за себя постою, не сомневайся. И всё выйдет по-моему, вот увидишь. А теперь проваливай!

Май выпрямил спину, весь словно превратившись в натянутую струну:

— Прогоняешь?

— А что, не заметно?

— Из покоев или… совсем?

Лис хотел было выдержать паузу — пускай советник помучается, но быстро смилостивился:

— Просто хочу побыть один. Я ценю твою помощь, Май. Мы, конечно, друзья. Но я ещё и твой сюзерен. Поэтому знай своё место.

— Как скажешь, княжич.

Советник вышел, мерно постукивая тростью. Может, ожидал, что его окликнут? Но Лис промолчал. Только когда за Маем закрылась дверь, до него дошло: приятель впервые произнёс его настоящий титул. Не детское прозвище, что дала мать, не полушутливое «княже», которым не называют некоронованных…

Лис закусил губу. Видят боги, он не желал этой ссоры. Наверное, стоило сразу отказаться, когда советник предложил испытать его преданность? В верности-то Лис убедился, но теперь, выходит, потерял друга? Ну почему этот Май такой упёртый?

Княжич стукнул кулаком по столу, а потом яростно позвонил в колокольчик, призывая злыдня-прислужника:

— Позови мне… кто там у новой семейки упырей за главного?

Злыдень пожал плечами. Что поделать, эти создания вообще были туповаты, зато сильны и выносливы.

— Так. Просто иди вниз и передай: княжич зовёт самого клыкастого. Службу предложить хочет. Так понятно?… Стой! И чарки эти забери с глаз долой.

Пока прислужник, смешно переваливаясь, убирал со стола, Лис, поджав губы, смотрел в окно, где другие злыдни-работники сооружали по его приказу высокий эшафот. Покрытые корой брёвна чернели под мокрым снегом, а небо было молочно-белым — будто весь мир потерял краски.

Стало страшно: а вдруг навсегда?

Над площадью раздавались мерные удары молотков, злыдни вколачивали в помост гвозди: тук, тук, тук. И Лису казалось, что эти гвозди один за другим входят прямо в его сердце…

Глава двадцать шестая. Запах смерти

Упырь явился незамедлительно. Рослый такой, будто бы даже не упырь, а злыдень — те всегда были крупнее.

Длинноносый, длинноусый, с острым подбородком, голова гладко уплетена мелкими косичками, глаза красные под цвет рубахи — модник, стало быть. Ещё и взгляд высокомерный.

— Как тебя зовут? — сплетя руки на груди, Лис рассматривал нового подчинённого.

— Второй, — упырь поклонился хоть и почтительно, но не слишком низко.

— Ну и имечко… а где Первый?

— Я его съел.

Лис от такой откровенности аж закашлялся.

— Зато честно.

— Первый был слаб и глуп, — спокойно пояснил упырь. — Непростительные качества для главы стаи.

— А почему у вас такие странные имена?

Кровосос усмехнулся, показав внушительные клыки:

— А это, княжич, у наших наставников с фермы с головушкой беда. Никак не могли решить, как нас назвать. Старых-то имён мы после перерождения не помним. Вроде надо бы по-навьи, но у тебя-то — дивье. А вдруг Кощей тайну какую знал и неспроста называл детей вражьими именами? Не стоит ли подольститься? Но наш княжич не любит, когда его Лютогором кличут, ах-ах. Давайте всё-таки по-навьи? Ой, нет, по-дивьи! Хватит, лучше просто пронумеруем.

Он так смешно разговаривал сам с собой на разные голоса, изображая наставников, что Лис заулыбался:

— Ишь, талант! Тебе бы в шуты или в скоморохи податься.

— Командовать мне больше нравится, — ухмыльнулся Второй, показав зубы. — Говорят, есть работёнка для меня и стаи?

Упыри всегда были наглыми и хитрыми — такой уж они народ. Лис этому ничуть не удивлялся, потому что с детства с ними имел дело. И не боялся клыкастых: ну кто посмеет тронуть Кощеева сына? Особенно с оберегом — зачарованной Кощеевой змейкой на плече.

— Охрана мне нужна.

— Личная?

— Нет, внутренняя замковая. Хочу найти замену отряду мар-кошмариц.

— Хорошая работёнка, — упырь, не скрывая радости, потирал ладони с длинными пальцами и ещё более длинными когтями. — А жалованье какое дашь?

— По одному серебряку… — Лис осёкся, увидев, как вытянулось и без того длинное лицо Второго.

— Шутить изволишь, Лютогор Кощеевич?