Кошак

Под аккомпанемент пищащих трелей и завываний мы с ошарашенной Эсси и пересекли вожделенную черту. Ещё не до конца пришедшая в себя после напряжённого забега кошка тут же полезла целоваться.

Мы пересекли незримую черту, отделяющую поле боя от мирной зоны, но вместо спокойствия и умиротворения на меня тут же обрушился целый эмоциональный шквал. Линия линией, но не стоит забывать, что она — лишь веха для тех, кто её начертал. Она — часть некоего социального процесса, лишь обозначающая его даже не пространственные, а временные границы. Условные границы. Всё это я ощутил буквально на собственной шкуре. Пусть не драной, но… Пока не драной — а именно к этому всё и шло.

За условной чертой обнаружился целый полевой лагерь. В глазах пестрело от доминирующих здесь чёрно-серебристых цветов формы Экспансии. Казалось, кошки были везде. Они сидели в наскоро разложенных силовых креслицах, кучковались возле развёрнутых прямо над травой голограмм, сидели, лежали, стояли… И все эти девчонки, по милости друг друга или своих ещё не вернувшихся из лесу подруг, оказались «выбиты» в ходе кошачьего противостояния с главным призом — мной. Я даже помыслить не мог, что в лесу, всё время моей безобидной пробежки, кипели такие страсти! Даже в развлекательном центре столько валькирий за раз не собиралось.

Наше появление всколыхнуло в этом кошачьем царстве натуральную эмоциональную волну. Нет, здесь не было злобы, обиды, презрения. Основным доминирующим чувством было любопытство и какое-то потаённое ожидание чего-то эдакого, интересного. Предвкушение грядущих событий. Никто из валькирий не верил, что всё уже закончилось. Ибо последний эпизод игры ещё даже не всеми осмыслился — там, в лесу. Увлеклись кошки войнушкой, праведной местью и новым раундом занятной свалки. Не поняли за этим, что всё уже случилось, и дальнейшее противостояние утратило всякий смысл. Хотя однозначно сказать не берусь — возможно для кого-то оно оставалось делом принципа.

С нашим появлением чёрно-серебряное море пришло в движение. Нас тут же окружили. Принялись обнимать, тискать, целовать — причём как меня, так и мою спутницу. Звучали шутки, раздавался смех, кошки спешили выплеснуть свои эмоции, спрессовавшиеся в их душах за время противостояния. Даже появление катера со Старшими не смогло охолодить разошедшихся девчонок.

Тем не менее, прибыв, сёстры высыпали из транспорта, и их стандартное построение взрезало толпу облепивших нас валькирий. Так корабль взрезает водную гладь, не разрушая, но приминая носом текучую субстанцию под собой. Кошки и были для старших сестёр текучей субстанцией резонов и принципов, эдаким сложением воль. И все они под весом авторитета представительного строя расступались, признавая за Старшими безусловное лидерство. Когда командиры поравнялся с нами, мы с Эсси оказались как бы внутри полумесяца, окружённые с передней полусферы строем старших сестёр.

— Ну и что это было, Кошак? — недовольно бросила Лида. Эта шибко умная ариала и здесь выпендрилась, решила взять сложный разговор на себя.

— Это я у тебя хотел спросить, Старшая, — мои глаза в ответ нехорошо сверкнули, я перевёл взгляд на стоящую по центру построения Тину. — И у тебя, Высшая.

— Не наглей, — коротко обрубила Смерть.

— Это он — наглеет?! — опешила жавшаяся всё это время к моему боку Эсси. — А не слишком ли много на себя берёте, Старшие?..

Слова метиллии стали для сестёр холодным душем. Они недоумённо переглянулись. Нападать больше никто не спешил, опытные кошки смекнули, что всё далеко не так однозначно, как они считали с самого начала. Одинокая, но исполненная праведного возмущения отповедь боевой сестры заставила их из нападения перейти в защиту.

— Объяснись, — опять немногословно изрекла Высшая.

— Мы там изощряемся, ведём бой вот уже на протяжении пары десятков километров — с ловушками, засадами, эмоциями, — а тут какие-то кошки драные прилетают… к самому шапочному разбору? Не слишком ли, сёстры?

— Объяснитесь, — теперь пришёл мой черёд требовать, непроизвольно копируя интонации своей беловолосой любовницы.

Старшие заозирались по сторонам. Тина тоже бросила пару взглядов вокруг. Оказалось, на поляне стоит напряжённая тишина, не только мы, но и все здесь присутствующие ждут ответа. Тогда Смерть осклабилась.

— Справедливости требуете?.. И тебе, Кошак, сёстры дают право выступать от всех?

Я осмотрелся по сторонам, но никто из кошек не возмутился. Все смотрели выжидательно, и ни у кого даже мускул на лице не дрогнул. Вот так, в один миг, я из милого котика превратился в коготь стаи — того, кому сёстры доверили выступать представителем коллектива на знаковом событии. Судя по всему, именно это так сильно проняло даже мою бесстрастную Ти.