Корж идет по следу

— Ой, нет! Я свое откупался. Теперь разве что только в горячей бане, с березовым выпаром.

— Да вода же теплая.

— Нет, нет. Если хотите, идите один, а я посижу здесь. Идите. Мы пока покурим с Матвеичем.

— Ну, дело ваше. Я мигом…

Корж спустился к реке. Сняв пиджак, он медленно побрел по прибрежному песку, словно выбирая место.

— Тут везде хорошо, дно чистое, — покричал ему председатель.

Корж кивнул головой и продолжал идти.

Берег из песка и мелкой гальки был ровный, омытый волнами. У самой воды на нем отпечатались чуть заметные следы тоненьких лапок трясогузок. На мелководье в песке виднелись длинные прямые борозды — это проползли моллюски. Стайки мальков толклись на легкой волне и, словно ртуть, упавшая на пол, мелкими искрами разлетались в разные стороны при появлении Коржа.

Внезапно Алексей Петрович остановился.

По отмели от воды тянулся глубокий и четкий след киля лодки…

Алексей Петрович даже присвистнул от неожиданности. «Вот какой дорогой подобрались к саду. Просто и незаметно. Интересно, та ли это лодка, что пропала на пристани, или какая-то другая?..»

Корж нисколько не сомневался, что след оставлен именно в ночь на тринадцатое, — днем двенадцатого прошел грозовой ливень, он бы смыл его, если бы сюда приезжали раньше. След длинный — лодку вытаскивали далеко на берег, чтобы ее не унесло волной. Значит, приплывшие на ней отлучались на продолжительное время.

Корж обернулся к тому месту, где остались председатель и сторож, но за кустами, росшими по обрыву, их не было видно. «Очень хорошо», — подумал Алексей Петрович, достал из кармана аппарат и сфотографировал след.

Итак, многое становилось ясным. Конец от клубка был в руках Алексея Петровича. Сейчас требовалось осторожно, чтобы нигде не оборвать ниточки, размотать весь клубок. «Постараемся сделать это со всей аккуратностью», — про себя проговорил Корж и, быстро раздевшись, с разбегу бросился в прохладные воды реки.

Вернувшись к председателю, он ничего не сказал про след на песке. Зачем? Да и рядом сидел сторож, густо дымя большой козьей ножкой. Его Алексей Петрович спросил:

— Так вы, значит, с Камы, Илья Матвеич? Елабужский?

— Танаевский, — проворчал тот, не поворачивая головы.

— Это все равно. Рядом. Да, красивые там места, я бывал. Одно Чертово городище чего стоит!

— Что за диковина такая? — поинтересовался Солодов.

— Башня из дикого камня. Старая, мохом вся поросла. Стоит на высокой обрывистой горе над самой пристанью. Я читал, что она осталась от крепости древних болгар, когда-то очень давно селившихся по берегам Камы. Так вот, если идти в Танайку берегом, дорожка как раз мимо этой башни. Вы давно оттуда, Илья Матвеич?

Сторож словно не слышал вопроса. Он медленно поднялся с земли, проворчал, ни на кого не глядя:

— Пойду соображу поесть чего-нибудь…

Корж проводил его пристальным, внимательным взглядом. Солодова спросил:

— Он всегда такой неразговорчивый?

— Всегда. Живет как бирюк, на отшибе, вот и разучился, видно, говорить.

— Захар Иваныч, меня интересует, почему вы никого не послали в сад двенадцатого июня взамен ушедшего сторожа?

— Так он же к вечеру обещал вернуться.

— Сам обещал или вы его просили?

— Сам. Заверил меня, что непременно придет.

— А вы понадеялись и не проверили?

— Не то что понадеялся, а закрутился с делами и совсем забыл про него. Да ничего никогда не замечалось за Быхиным…

* * *

Разговор с беклемишевским председателем происходил с глазу на глаз. Вот что он рассказал:

Шесть лет тому назад общее собрание колхозников решило завести высокопродуктивное молочное стадо. Еще с осени организовали краткосрочные зоотехнические курсы, капитально отремонтировали коровники, начали заменять местных малоудойных коров породистыми красногорбатовками. И, наконец, экономя при каждой возможности, скопили восемь тысяч рублей и приобрели быка-производителя. Когда его привели и поставили в отведенное стойло, все село перебывало на ферме, чтобы своими глазами увидеть Красавца, — так единодушно колхозники назвали быка.

На выпасах Красавец не ходил в общем стаде. У него было свое место для прогулок, ухаживал за ним постоянно бычар. Но однажды ночью, видимо, испугавшись чего-то, Красавец начал метаться и в щепы разнес стойло. На другой день его пришлось делать заново, а быка временно пустили в стадо, которое пас Быхин.

К вечеру в село прибежал подпасок с известием, что бык пал.

Ветврач установил, что Красавец объелся молодой рожью.

Обида колхозников на Быхина, не доглядевшего за Красавцем, была настолько велика, что ему предложили убраться из колхоза.

В Лужках биография степановского сторожа пополнилась сведениями другого характера.

Здесь Быхин охранял хлеб в полях. Но однажды не доглядел, и по неизвестной причине сгорел лучший, сортовой участок яровой пшеницы площадью в несколько гектаров.

Быхина уволили и отсюда.

Оба эти факта были довольно интересны, и Алексей Петрович записал их для памяти в блокнот.

Разговор у костра