Корсар с Севера

Странная его просьба вовсе не показалась странной одноглазой Хаспе. Немало она повидала на своем веку извращенцев. Однако! Не так уж и дешево стоила Флавия, чтобы отдавать ее на расправу. Ладно, если гость просто ее постегает — заживет, как на собаке. А если дело дойдет до смертоубийства? Нет, была бы на месте Флавии, к примеру, вислогрудая Зульфия, так и шайтан-то с ней, но Флавия… Уж слишком красива! Неплохо на ней зарабатывать можно не один год, а пожалуй, и все два. Как ее такому отдать? Может, подменить незаметно? На ту же Зульфию? Нет. У Флавии глаза приметные. Или просто не давать бородатому Флавию? Кликнуть слуг да ткнуть под ребро острый нож? Тело вывезти на верблюде в пустыню, выкинуть. Пусть у гиен да шакалов тоже будет праздник. Эх, посоветоваться бы с кем… Ха! Как это с кем? С Касымом!

Поглядев в дыру на занавеси, Касым вздрогнул:

— Это Маруф! Северный варвар, верный слуга Джафара! Не иначе, Джафар что-то заподозрил. О горе нам, о горе!..

— Хватит причитать! — оборвала Хаспа. — Если бы Джафар что-то заподозрил, стал бы он действовать так открыто? Тем более посылать слугу, плохо понимающего язык?

— Но он может узнать!

— Так ты не показывайся ему на глаза, старый ишак!.. А девку придется отдать этому Маруфу. Жаль, конечно, да что делать?.. Эй, Марко, сын ифрита! Ты принесешь наконец веревку?! Или хочешь снова испробовать палку?

Запыхавшись, в отгороженный коврами и занавесями закуток вбежал Марко, тот самый желтоглазый пацан, переводчик. С мотком веревки в руках.

— Отнеси вон тому господину…

Марко бросился исполнять.

Получив веревку, недавно принявший ислам Матоня-Маруф молча направился в указанные мальчишкой покои. Флавия покорно следовала за ним.

Глянув на нее, тяжело вздохнул Марко. Но вздохнул только на миг. Чего вздыхать-то, если каждую ночь так? И не сбежишь — повсюду верные Хаспе люди.

— Эй, Марко, шайтан тебя раздери, где ты там? Иди разожги курильницы! Да стой-ка! Что-то ты не больно поворотлив, спишь на ходу! Ну-ка, подставь спину… На! На! На! Не нравится? Получишь еще, коли будешь, как сонная муха!

Несчастный Марко опрометью бросился исполнять приказание.

Войдя в завешенный толстыми коврами угол, Флавия разделась и легла на низкое ложе. И ни намека на какие-то эмоции. Как ни лупила ее за это Хаспа, а все зря. Жаловались клиенты — не хотела изображать страсть Флавия, вялой была и холодной.

Ренегат Маруф окинул обнаженную красавицу похотливым взглядом. Перевернув на живот, привязал к ложу. Та не сопротивлялась, привыкла. Бывало здесь и такое.

— Эх, был бы жив Ставр-боярин! — Маруф вынул из-за пояса плеть из кожи гиппопотама. — Ужо, потешился бы!

Удар! И кровавая полоса по спине! И крик. Страшный крик боли. Не удержалась Флавия, закричала.

Еще удар! Брызги крови. И снова крик.

Пробегавший мимо Марко остановился, не замечая, как с опущенной жаровни сыплются ему на ноги раскаленные угли.

— Что встал, змееныш? Быстро в амбар! Неси гостям вина.

Все чаще доносились из-за ковров в углу крики. Все больше в них было боли. Никто не обращал на них внимания. Ни обкурившиеся гости, ни танцовщицы, ни старуха Хаспа. Лишь во дворе, в амбаре, прислонившись к большому кувшину с вином, плакал навзрыд маленький Марко…

Грязно-бледный диск луны уныло освещал Тунисскую гавань. Желтая волнистая дорожка бежала через всю бухту, от величественного «Тимбана» к мелким рыбацким суденышкам — доу, фелюкам, лодкам. Среди этой мелочи затерялось и причалившее судно Гасана, мелкого стамбульского негоцианта.

Гасан привез в Тунис серебряные блюда, украшенные прихотливой чеканкой, крепкие башмаки работы знаменитого мастера Мюккерема-аги и — контрабандой — с десяток больших амфор румийского вина — исключительно для лечения правоверных.

Кроме груза, на борту находился и пассажир — Олександр из далекого Новгорода, прибывший с выкупом, а значит — достойный всяческого уважения. Торговля людьми приносит магрибским пиратом хороший доход, потому любой человек, приехавший с выкупом, мог чувствовать себя в безопасности. И он сам, и тем более его деньги. Горе тому пирату, который такого человека обидит! Головенку оттяпают или, того хуже, повесят за ноги — помирай медленно, собака, будешь знать, как покушаться на источник прибылей!

В денежном отношении разбойники успешно создавали себе имидж честных людей, чем очень гордились. Их щепетильность простиралась так далеко, что, даже не договорившись или не найдя своих, приехавший с выкупом человек мог спокойно уехать обратно. И никто не смел его задерживать или, упаси Боже, грабить! Пираты даже предоставляли ему охрану.

Таким человеком и был сейчас Олексаха. В пути суденышко Гасана неоднократно задерживали разбойничьи суда — и всегда отпускали за определенную плату. А что касается Олексахи, то, узнав цель его поездки, пираты выказывали уважение, лишь интересовались, не заломил ли прощелыга Гасан слишком несуразную цену за перевозку.

Так и плыли. Пару раз попали в шторм — не хуже, чем на Балтике, но Бог спас от гибели в разбушевавшейся морской пучине. К тунисскому берегу пристали к вечеру.