Корректировщик. Заповедник смерти. Утечка информации. Пираньи

– Ты не замужем?

– Была. – Алевтина ответила неохотно, и Марина кивнула, понимая ее чувства. – Захочешь, расскажешь. – Помолчала. – Я тоже одна. Был один парень… крутой и сильный… а после него все мужики на одно лицо. В общем, не нашла я второго принца. Наверное, его и в природе не существует.

– Чепуха, твой принц тебя найдет. – Алевтина не стала говорить, что надеется и на свою удачу. – Рассказывай, как ты здесь оказалась, в Чернобыле?

Машина вырвалась на шоссе, связывающее АЭС и город энергетиков Славутич, но через несколько километров свернула на узкую асфальтовую ленту, ныряющую в густые леса на левобережье Припяти.

Деревня, в которой жила Марина Шикина, называлась Тепловкой и располагала всего девятью дворами. В двух жили семьи «самоселов», как называли вернувшихся в свои дома, в основном – стариков, в третьем жила Марина с родной бабкой Варей.

– Я сначала тоже в Славутиче прописалась, – сказала Марина, загоняя машину во двор. – А потом съездила к бабе Варе и переехала. К тому же выяснились кое-какие обстоятельства.

– Какие?

– Потом расскажу. И покажу.

– А не опасно здесь все-таки? – Алевтина вылезла из кабины, потянулась всем телом, оглядывая хозяйство бабы Вари.

В подворье входила бревенчатая изба – хата, как тут говорили, крытая потемневшим от времени шифером, сарай для коровы и поросенка, курятник, погреб, сарай для сена, огород и сад.

– Сейчас уже не опасно, – ответила Марина. – Месяца три назад в километре еще было цезиевое пятно с фоном до тысячи микрорентген, но исчезло, так что можешь спать и есть все спокойно.

– Как это – исчезло?

Марина нырнула в хату и вышла уже с хозяйкой. Бабе Варе пошел восемьдесят второй год, но была она осанистой, полной, седоволосой, с круглым и гладким лицом, на котором выделялись живые прозрачно-голубые глаза.

– Заходьте до хаты, – сказала она, когда внучка познакомила ее с подругой, – поснидайте, обид на столи у голбци.

– Пошли, умоемся с дороги. – Марина повела Алевтину в дом. – Вода здесь чистейшая, родниковая, очень вкусная.

– Но ведь до эпицентра всего девять километров!

– Я же говорю, тебя ждет сюрприз. Но чтобы ты была спокойна, вот дозиметр, видишь? – Марина показала на стоящий на столе прибор. – Фон – почти нулевой, ниже природного. Пообедаем, отдохнем, и я тебе кое-кого покажу.

– Кого?

– Помогает нам тут один… леший.

– Раньше ты загадками не говорила.

– А иначе нельзя, подумаешь – сбрендила. Лучше показать.

Девушки умылись, переоделись, сели за стол. Алевтина оглядела предлагаемое меню, искоса глянула на улыбчивую бабу Варю, потом на спокойно накладывавшую в свою тарелку закуски Марину. На столе стояли грибы, соленые и маринованные, квашеная капуста, яйца, сало, картошка, куриные котлеты, хлеб – каравай, самогон и бутылка шампанского.

– Все свое, из огорода и с поля, – проговорила баба Варя. – Да ты не бойся, милая, ешь, все алгически чистое, как внучка говорит.

– Экологически, – засмеялась Марина. – Ешь, все верно.

Выпили, закусили, повеселели. Начались расспросы и рассказы, воспоминания. Но как бы ни была Алевтина раскрепощена, она все время ощущала угнетающую психологическую атмосферу Чернобыля, мешающую ей чувствовать себя свободно и раскованно.

– Так ты и не сказала, как оказалась в зоне, – проговорила она.

– Случайно. – Марина погрустнела. – Я ведь закончила Киевский политехнический, факультет металлоконструкций. А он был в другой группе…

– Кто – он?

– Гриша. Позвал – я поехала… – Марина залпом выпила стопку самогона, вытерла навернувшиеся на глаза слезы. – Представляешь, делал шпагат, отжимался сто раз, пятьдесят подтягивался, даже на одной руке подтягивался, бегал, в футбол играл… а потом попал под вынос, щель в саркофаге образовалась… и через год похоронили. – Она махнула рукой, вытерла слезы. – Вот так я здесь и осталась. Ладно, давай о другом. Ну, а ты все время в столице?

– Закончила МГУ год назад, ушла от мужа, развелась… Он мне квартиру оставил, двухкомнатную, на Солянке, все надеялся, что вернусь. Теперь живем вдвоем, я и собака – чистокровный колли. Работаю в «Известиях», благодаря опять же его связям.

– А чего ж ушла, если он такой хороший? Такая броская мадам, аж завидно.

– Не сошлись характерами, – усмехнулась Алевтина. – Этот процесс длился не один год. Как-нибудь расскажу. Ну, а что за сюрприз ты хотела показать?

– Ты вообще-то пугливая или нет? Волков-медведей не боишься?

– А ты меня в гости к медведю отведешь? Не боюсь.

– Хорошо, коли так. Баб Варь, мы скоро придем, – крикнула Марина хозяйке, кормившей поросенка.

Шел уже шестой час пополудни, но солнце пекло, как и утром, зной растекался по земле, маревом дрожал над крышами домов, густо заполнял улицу, однако в тени дышалось легко, а в лесу и вовсе жара перестала ощущаться. Алевтина заметила, что в лесу не слышно птиц, и поделилась наблюдением с подругой:

– Везде так? Или птицы вообще покинули зону?

– Да нет, остались, хотя их стало намного меньше. Все больше воробьи да вороны, благородные птицы улетели.

– Радиации боятся. – Алевтина все еще вспоминала рассказы Мартиросяна и относилась к природе зоны настороженно.