Корректировка

— Меньше надо бухать и за бабами волочиться. Мир кто будет спасать? Пушкин?

— Да ладно, ты же знаешь, что ни опьянение, ни похмелье не переносятся при прыжке.

— Конечно, — согласился Жорж, — равно как и болезни, травмы и раны, главное до портала успеть добежать, ведь организм, по сути, каждый раз создается заново. Короче, собирай свою старую жопу в горсть и через полчаса подваливай во вчерашний сквер. Надо перетереть пару тем и гостинцы для тебя есть.

Я поморщился от его жаргона.

— А может тебе просто подойти ко мне? Что мы как шпионы по скверам тыримся?

— Дурак что ли? Мне возле твоего портала долго находиться нельзя.

— Почему? — удивился я.

— Почему, почему… по кочану! Нельзя и все.

* * *

Мы сидели на летней веранде кофе «Пирагофф». Перед Жоржем стояла запотевшая кружка с холодным пивом. Я с утра пить не захотел, ограничившись минералкой. На тарелках у нас по осетинскому пирогу.

— Ну, рассказывай, как успехи за текущий период? — спросил коллега, любовно прихлебывая янтарный напиток.

— Успехи, так себе, — честно признался я, — осваивал ИКР, налаживал канал для сбыта шмотья. Еще окучиваю одну девицу, имеющую выход на местную торговую мафию.

— Кто такая? — заинтересовался Жорж.

— Дочь директора гостиницы «Золотая долина».

— Хорошая тема! Чем могу помочь?

— Да там возле этой девицы, неприятный один тип трется, пытался натравить на меня бандюков. Если бы не ИКР не знаю, чем бы дело кончилось.

— А вот, кстати, первый подарочек, — он выложил на стол небольшую плоскую сумку. — Открой.

Я расстегнул молнию. В сумке, прихваченные ремешками, лежали, игрушечного вида черный пистолетик и несколько прямоугольных коробочек и округлых капсул черного же цвета.

— Парализатор, — прокомментировал Жора, — к нему четыре обоймы, по двадцать игл и четыре же баллона со сжатым аргоном. Все изготовлено из суперарамида, иглы керамические с ядом кураре, не единой металлической детали. Проходит все проверки в аэропортах и так далее. Один выстрел — одна тушка. Так же реализован механизм самоподрыва. Видишь сзади ярлычок торчит? Дергаешь за него, вытягивается ленточка, замедление пять секунд, тут главное рядом не стоять — в баллоне четыреста атмосфер — ебнет не хило. А насчет этого типа… если надо на глушняк завалить — без проблем — три-четыре иглы и уже не проснется. Только иглы собрать не забудь, чтоб вопросов не возникло.

— Да бог с тобой… не дорос я еще как-то до смертоубийства.

— Ну, тогда ментов на него натрави, чего, казалось бы, проще. Подкинь доллары в вентиляцию, — Жорж закхехал ржавым своим смехом.

— Где их взять-то доллары?

— Ну, или рубли фальшивые… в смысле, настоящие, но поздних серий. Купи у бонистов пачку чертвертных, их до хера выкинули в девяносто втором. Оприходуют твоего дружка за милую душу, лет десять никому не помешает. Кстати, что с документами?

— Работаю. Хочу купить у аборигенов паспорт. Мне его перерисуют, будет как настоящий.

Жорж шумно дохлебал свое пиво и помахал официантке.

— Мадмуазель, прошу повторить! — повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, так что у меня мурашки пошли по коже. — Ну что, брат Феликс, пора подняться над суетой и подумать о дальнейших планах, а то наши зеленые друзья интересуются. Не торопят, но просят определиться. И мы должны прислушаться к рекомендации, а то возьмут, да прикроют проект. Ты ведь этого не хочешь? По глазам вижу, что не хочешь. А я тем более. Догнивать остаток жизни в сырых казематах — сам понимаешь, перспективка так себе. Так что думаешь, в этой связи?

— Что думаю… я тут почитал всякое разное. Для начала, что мы имеем? Имеем мы следующее: закостенелую систему верховной власти, которую Брежнев завязал на себя. За восемь лет старый интриган ухитрился сделал так, что самостоятельности в принятии решений не было ни у кого. Каждый член Политбюро, каждый кандидат в члены и каждый секретарь ЦК имеют свое узкое направление и ничего не могут решить между собой, только через генсека. Учитывая опыт свержения Хрущева, в котором он сам принимал активное участие, Леня исключил всякую возможность сговора. Андропов, одиночка без корней и связей в партаппарате, всем обязан и всецело лоялен генсеку. К тому же его пасут брежневские кроты. Косыгин его не любит, Шелепин, по понятным причинам, ненавидит. Суслов и Кириленко, как бывшие начальники, презирают. Один Леня его надежда и опора, а вместе они основа могущества друг друга, оттого и просидели бок о бок столько лет. Это потом Юрий Владимирович, совместно с Устиновым и Громыко набрал столько силы, что его и сам Брежнев стал побаиваться и решил убрать. Но это совсем другая история, а пока он верный брежневский пес и крайне заинтересован в его правлении, потому что любой другой пришедший на главный пост, от Юры тут же избавится, а занять самому пока силенок не хватает, он ведь еще даже не член Политбюро.

Таким образом, при существующем положении дел, никакими дворцовыми переворотами Леню не свергнуть.