Корректировка

– Знаешь, что, Геша, – сказал я, честно глядя ему в глаза, – то, что ты сейчас прогнал не такая уж и чушь. Есть в этом рациональное зерно. Только я не американский шпион, это было бы слишком банально, хотя действительно не отсюда.

– А откуда? – выдохнул Генка.

– Я тебе обязательно все расскажу, но только завтра. Хорошо?

– Почему не сегодня?

– Потому что сегодня ты мне, не поверишь.

– А завтра поверю? – Генка с сомнение поскреб лохматую макушку.

– Будь спокоен, – кивнул я, – предъявлю такие доказательства, что хочешь, не хочешь, а поверить придется! А сейчас извини, мне домой надо.

Надо так надо, Генка не возражал, но так просто отпустить меня не захотел. С ума, что ли сошел? – говорил он, отметая мои возражения, – одному по ночи таскаться, в Обноре хулиганья развелось, мама дорогая! Удивительно, что в прошлый раз без приключений добрался! – и обнадежил. – Да ты не ссы, домчу с ветерком!

Старенький «чезет» стоял в углу Толянова гаража укрытый рогожей. Ухватив за крутой руль, Генка, под одобрительные возгласы парней, вывел его во двор.

– Дедово наследство, – гордо сказал он, забираясь в седло. – Старый, как говно мамонта! Его, наверное, немцы бросили при отступлении, а дедуля подобрал. Он мастак был всякую рухлядь в дом тащить, говорил: дары природы. Сколько себя помню, так и стоял этот аппарат в сарае, деталей каких-то не хватало. А Толян, прикинь, подшаманил, теперь гоняет, как новенький. Золотые руки у человека!

Мотоцикл и впрямь завелся почти сразу, взревел, отплевываясь дымом.

Я уселся на заднее сидение. Держаться было не за что пришлось обхватить Генку. Мы бодро стартанули и ускоряясь пронеслись по «гараж-стрит», вылетели на шоссе. Там уж Генка дал жару – разогнались под сотню. Тут откуда-то выскочил ментовский уазик. Погнался за нами, включил сирену.

– Хуйня-война! – вопил Генка. – Главное, маневры! Не ссы, Феля, щас до кварталов доберёмся и затеряемся.

Так и вышло. Достигнув кварталов пятиэтажек, свернули в проулки, и менты вскоре отстали во дворах.

Снизив скорость, мы крались по ночному Обнорску – если не газовать, «чезет» был на удивление тих. Так и добрались до моего дома.

– Жду доказательств! – сказал на прощание Генка.

Он утрещал прочь, а я поднялся в квартиру.

* * *

Только разделся, готовясь шагнуть в портал, как в дверь еле слышно постучали. Я бы даже сказал: поскреблись. Матерясь про себя (кого там черти несут?), подошел к двери и глянул в глазок. На площадке стояла Женька.

– Феликс, – тихонько спросила она, очевидно услышав шуршание за дверью, – ты дома?

По-хорошему, следовало бесшумно отойти от двери и смыться в портал. Но вместо этого я щелкнул замком и высунул голову наружу.

– Ты чего, Жень? Чего-то хотела?

Девчонка приложила пальчик к губам, тихо, мол.

– Хотела, – сказала шепотом, – тебя увидеть… не пригласишь войти?

– Ой, извини… я просто не одет… сейчас штаны надену! Заходи… – с этими словами, метнулся в зал и стал лихорадочно натягивать джинсы. Штаны, как и следует ожидать в таких случаях, ожесточенно сопротивлялись, а Женька и не думала ждать в коридоре.

– Да не торопись ты так, – усмехнулась она из прохода, – Думаешь, я парней без штанов не видела? У меня же старший брат твой ровесник. Забыл?

– Не знаю, кого ты там не видела, – буркнул я, наконец, справившись со штанинами и застегнув молнию, – а подглядывать не хорошо!

– Больно надо, подглядывать за тобой. А ты чего разделся-то спать что ли собрался? Ещё ж десяти нет.

– Да не… какой спать, жарко просто… – я глянул на нее и засмотрелся. Облитая последним солнечным лучом, заглянувшим в окошко, девушка словно светилась. Короткое платье больше похожее на мужскую майку и очень много голого – плеч, рук и ног. К тому же она была ещё и босой, что добавляло наивного эротизма.

– На самом деле, я хотел к вам зайти, – оторвался я, наконец, от просмотра мимолетного видения, – познакомиться с бабой… э-э…

– Фросей, – подсказала Женька.

– Ага! Поблагодарить её за внучку. даже подарочек приготовил… Вот, – достал из сумки пачку цейлонского чая в пакетиках и коробку конфет.

– Ого, «Птичье молоко»! Можно?

– Конечно! – протянул ей конфеты.

Девчонка мигом открыла коробку и цапнула конфетину откуда-то из середины. Разломила. Коричневая! – показала мне начинку. Карие глазищи светились торжеством. Никогда не понимал женской страсти к коричневой начинке. Женька сунула обе половинки в рот и не успев прожевать, цапнула вторую конфетину.

– Да подожди ты метать, – засмеялся я, – попа слипнет! Сейчас чаю попьем…

– Не флипнет… – возразила она набитым ртом. – А это фто? показала на пачку с чаем.

– Это, брат Женька, чай, типа, индийского! Я чайник купил.

– Я тебе не брат! – насупилась девушка.

– Ну, сестра.

– И не сестра!

– Не придирайся к словам! – я набрал в чайник воды и поставил на плиту. – Вот смотри, – вскрыл коробку и достал вкладыш из фольги. В свою очередь надорвал фольгу и извлек сам пакетик с чаем.

– Вот, как смерть Кощеева… утка в зайце, яйцо в утке…

Женька облизала испачканные в шоколаде пальцы и взяв пакетик, начала его рассматривать.

– Никогда такого не видела. И как его заваривать?