Корпункт

— Нет, почему же? Он совершенно никуда не спешил. Навестил в посёлке приятеля, они вместе зашли в пивную, где наш сотрудник их и застал. Борис Ильич ответил на все вопросы. Подтвердил, что больше не желает работать с вами в газете. И теперь, уволившись, намерен съездить к родне в другую губернию. В общем, дал исчерпывающие, подробные пояснения. И лишь после этого сел-таки на фуникулёр…

— Постойте, вы что его — отпустили?

— Да. А как же иначе?

— Ну ё-моё…

Иван обессиленно упал на подушку. Матерные конструкции, просясь на язык, выстраивались в длинную очередь, но он кое-как сдержался. Отдышавшись, проговорил:

— Борис замешан во всю эту мутотень! Какие сомнения могут быть? Вот прямо здесь, под моими окнами, он болтал с тем самым козлом, которого я за призрака принимал! С главным подозреваемым…

— Борис Ильич не отрицал ту встречу. Но она была, по его словам, единственной и случайной. Тот господин, будучи приезжим, всего лишь спросил дорогу к центральной площади…

— Ага, конечно, дорогу… «Как пройти в библиотеку»… Я ж вам рассказывал — Борис с ним общался как со знакомым! Вы вообще слушали, что я говорил?

— Да, Иван Егорович, я вас выслушал со всем возможным вниманием. Но кроме ваших подозрений и домыслов у нас, по сути, нет ничего. Где состав преступления? Пропавший геолог завтра найдётся, как нашёлся Борис Ильич. У него, у геолога, между прочим, сейчас двухнедельный отпуск, и он может делать, что пожелает. Некий чужак бродил под вашими окнами? Законом это не запрещается. Чужак этот, по вашим словам, знаком с Борисом Ильичом? Извините, но вам могло просто показаться. Ваше эмоциональное состояние в тот момент было достаточно специфическим…

Иван стиснул зубы. Злость, подогретая липким простудным жаром, вскипала в нём, клокотала, искала выход. В черепной коробке отчаянно билась мысль — да неужели все они в этом закисшем царстве такие инфантильные идиоты? Они реально не понимают, что тут назревает нечто пугающее, опасное, чуждое? И будут хлопать ушами, доверчиво щёлкать клювом, пока эта жуть не расползётся по всем углам?

Он попытался произнести это вслух, но из горла вырвался только надсадный хрип. В комнату заглянул обеспокоенный доктор — и тут же, всплеснув руками, стал теснить инспектора к выходу:

— Всё, голубчик, ступайте. Больному нужен покой…

Сон — плотный войлочный полог.

Ни картинок, ни звуков — только сладкий привкус микстуры.

Минуты падают в прошлое.

Следующее пробуждение оказалось менее драматическим. В квартире никого не было, за окнами мокла ночь, а к жажде прибавился зверский голод.

Иван, пошатываясь от слабости, доплёлся до кухни, отрезал огромный кус копчёного мяса и впился в него зубами. Жевал, давясь и порыкивая, как давно не кормленный пёс, пока не заныли челюсти. Сыто выдохнул, откинулся на спинку деревянного стула и снова перебрал в памяти события последней недели.

Это, вопреки ожиданиям, не вызвало особых эмоций. Злость будто перегорела. Да, умом Иван по-прежнему понимал, что в городе происходит нечто загадочное, и эти загадки его тревожили, но душная паника отступила, осталась за гранью яви.

Похоже, он выздоравливал.

Акклиматизация наконец-то закончилась.

Всё-таки он правильно сделал, что не уехал. Теперь очевидно — местным и правда нужен незамыленный, свежий взгляд. Они привыкли, что в их тихом мирке не может произойти ничего экстраординарного, и поэтому медлят, не хотят реагировать адекватно. Или, точнее, просто не видят необходимости.

Впрочем, и ему, Ивану, не следует суетиться. Кое в чём полицейский прав — формальных признаков преступления пока нет. Противники (кто бы они там ни были) уже начали партию, но ещё осторожничают, не желают заходить с козырей. Что ж, ладно — значит, и мы проявим терпение, чтобы понять, какие цели они преследуют.

Ждать — это нудно, муторно, но иногда совершенно необходимо. О чём он, собственно, и говорил вчера нетерпеливой Кате.

Хочется верить, что за прошедшие сутки, пока он тут валялся в кровати, она не успела вляпаться в какое-нибудь дерьмо. И Паша с ней за компанию. Энтузиазма у этих гавриков — выше крыши, надо только его направить в верное русло…

С этой мыслью Иван отправился досыпать.

А наутро, чувствуя себя уже вполне сносно, пришёл в редакцию.

Там, к счастью, всё было более или менее в норме. Катя, состряпав свою заметку ещё вчера, маялась теперь от безделья. Иван позвал её в кабинет и внимательно прочёл текст. В общем и целом написано было правильно — репортёрша, по крайней мере, обошлась без прямых намёков на возможные махинации. Хотя между строк порой всё же ощущалось: «Ладно-ладно, я пока промолчу, но догадываюсь, ага».

Он чуть подправил формулировки и сказал ей:

— Спасибо, будем считать, что с этим разобрались. Теперь попрошу вас вот о чём. Съездите на воздушный вокзал… Да погодите же, блин, не перебивайте! Объясню сейчас, что к чему. Если удастся, совместим приятное, так сказать, с полезным. Во-первых, я в любом случае хотел сделать серию репортажей про дирижабли. Меня стимпанк всегда привлекал…

— Кто-кто?