Коровы

После восемьдесят второго столба, справа от тракта, на бесплодной поверхности открылся берег большого голубоватого озера, гладь которого уходила за предел коровьего видения, и телки, обнаружив здесь много разной скотины, стоящей на берегу и припавшей к воде, свернули к этому водопою не столько от жажды, сколько желая поучаствовать в чем-то общем для всего великого стада, как это было недавно на вершине холма, когда они вместе со всеми поклонялись святыням.

Потягивая без особой охоты воду из озера, телки-полукоровы переговаривались с другими коровами и быками, извлекая для этого все, что только могли, из своего запаса мычанья, и познакомились с коровами Розалиной и Алевтиной — сущностями пятого круга, идущими в своем стаде по тракту к нулевому столбу, с одинокой свободнопасущейся яловой особью третьего круга Кокеткой, которая тоже двигалась к нулевому столбу, но намеревалась еще по пути заглянуть в большую воловню, где у нее была назначена приватная встреча с быком Кипятком, который среди коров был нарасхват и от которого эта Кокетка надеялась понести и, таким образом, начать свой четвертый на плоскости круг полноценной молочной коровой, без бубенчика, звук которого ей опостылел, — а также затеяли куролесь с бычками первого круга Ястребом, Чижиком, Кузей и Рыжиком, очень веселыми, из баловства пытавшимися оседлать разных взрослых коров, размерами превосходящими их чуть ли не вдвое, причем Рыжик вспрыгнул даже на Иду, которая в возмущении так вильнула своей задней огромной частью, что Рыжик этот улетел прямо в воду. Мария-Елизавета, Анна и Роза стали гоняться за этими не поймешь какого столба молодыми бычками, на подмогу подбежали еще Антонина-гадалка и Марта, употребившие сразу свою бодливость с брыкастостью, и место на берегу, где остальная скотина степенно, не торопясь, наполнялась водой, превратилось в площадку для игр, и взрослые особи, снисходительно мыча и ревя, передвинулись влево и вправо, и продолжили водопой там, где было спокойно.

Вскоре стало быстро темнеть. Вода зазеркалилась, появились первые звезды на своде, и в обратной от озера стороне возникли в пространстве над плоскостью грандиозные очертания Божественных доек. Бычки убежали куда-то, очевидно, к своему Пастуху, Ида, раскачивая внушительным выменем, вместе с другими коровами, включая Розалину и Алевтину, направилась в сторону доек, а вся остальная скотина стала готовиться к тьме, располагаясь у озера по видам, стадам и отарам, и с тракта пришли еще несколько лошадей, которые быстро напились и, фыркая, встали возле двух одиноких деревьев с паутинными кронами, несколько потеснив отару овец, расположившихся под теми же кронами. Пастух, не выбрав никакого приметного места, просто прилег на поверхность там, где стоял — неподалеку от кромки воды, и, призвав своих подопечных расположиться вокруг, прикурил от синего сгустка большую козу, выпустил дым и сказал:

— Странно, но близость большой воды не дает скотине уснуть, что-то тревожит ее возле этой субстанции, так что настраивайтесь не спать и, пока не сгустился мой Пастуховский эфир, задавайте вопросы — даже сущности высших кругов, до самых высот утвердившиеся в понимании реального мира, обсуждают под звездами возле воды установленный порядок вещей, определяющий смысл существования в стаде любой Божественной особи.

И точно, как только зажглись лампочки звезд и проявилась на своде красноватая Великая Мать, отображение которой обычно как будто бы накрывало поверхность спокойствием и тишиной, вокруг, напротив, начало раздаваться то блеянье барана или овцы, то мычанье коровы или глухой рев быка, то ржанье и фырканье лошадей, и все эти голоса, похоже, перекликались и явно были несколько возбужденными…

— Интересно, Пастух, — сказала Ириска, — на плоскости столько скотины!.. Рождались телята… от них, от этих телят, когда они стали коровами и быками, еще родились телята, и так постоянно происходит в Божественном стаде, а знает ли кто-нибудь линии этих рожденных? Вот, например, у Иды от Цезаря есть Рыбка — она же Буян, есть Агата, у Рыбки-Буяна тоже есть кто-то и от кого-то, Агата, как я понимаю, тоже не яловая, а от кого произошли собственно Цезарь и Ида, и, в свою очередь, те, кто их произвел? Переплетение родства всех этих Рыбок, Солдаток, Кувшинок, Мурашек и Мушек, Кокеток, Султанов и Ветров, Ястребов, Рыжиков, Чижиков и и Ирисок, конечно, и прочих должно ведь иметь какую-то стройность? Вот, например, если пространство родит с моей помощью телку, которую, предположим, высший разум назовет какой-нибудь Феей, то будет ли знать эта Фея, помимо того, что она моя дочь и изначально происходит от первой в Божественном стаде коровы, других своих предков? Есть ли в чьей-нибудь голове память об этом дереве линий?