Мария так и сделала и почувствовала себя немного лучше. Но боль не отступила. Мария впервые за свою жизнь возроптала: неужели Господу недостаточно того, что он послал ей испытание в виде больного сына? Так отчего же он и в столь значимый для их династии день снова насылает на нее кару? Но королева тотчас устыдилась своих еретических мыслей.
А тем временем раздался гимн, и патриарх трясущимися руками – видимо, старче тоже был на последнем издыхании – взял из рук гофмаршала тяжеленную, усыпанную бриллиантами корону. Георгий, в пурпурной мантии, со скипетром и державой в руках, восседал, подобно изваянию, на старинном троне. Патриарх приблизился к королю… И, то ли запутавшись в своих одеждах, то ли оступившись, вдруг подался вперед, падая. По собору прошел возглас изумления и негодования. Старче не смог удержать в руках корону, и она шлепнулась на устланный бархатом пол.
Корону тотчас подняли два митрополита и вручили ее испуганному патриарху. Церемония возобновилась. Но Мария услышала фразочки, которыми по-английски обменялись ее кузины из Великобритании, представительницы королевского семейства:
– Какое ужасное предзнаменование! Корона упала на пол!
– Как бы это не было знаком того, что Любомировичи ее потеряют! Ах, им стоит опасаться революции!
Мария закусила губу, нахмурилась и устремила взгляд на фреску над головой супруга. Патриарха тем временем сменил один из более молодых митрополитов – старче, кажется, уже не мог держаться на ногах, все-таки ему было под девяносто.
И вот корона, отбрасывавшая разноцветные блики, опустилась на голову монарха. По старинной традиции все гости тотчас бухнулись на колени (в том числе и Мария), поклонились новому помазаннику Божьему, королю Георгию Третьему.
С большим трудом Мария, поддерживаемая камер-фрейлиной, поднялась снова на ноги. Георгий улыбнулся жене, и это было сигналом к тому, что наступал ее черед. Фрейлины отцепили шлейф, и Мария проследовала к трону. Супруг поднялся с него, церковный хор завел один из торжественных псалмов. Боль в животе стала невыносимой, женщине казалось, что она вот-вот разорвет ее изнутри. Внезапно Мария почувствовала, что по ее бедру что-то потекло. Нет, только не это! Неужели у нее начались преждевременные роды?
– И коронуем тебя сей короной, знаком древнего величия, делая тебя равной нам и владычицей над нашим добрым народом… – вещал митрополит.
Наконец Георгий взял с золотого подноса малую королевскую корону, поднял ее над головой Марии и начал произносить малопонятные слова древней клятвы на старогерцословацком. Женщина заплетающимся языком повторяла их. Гости переглядывались и шушукались – всем было видно, что королева вот-вот лишится чувств. Но нельзя же было прерывать коронацию!
– И да поможет мне Господь-вседержитель, управляющий небом, землей и нашими бессмертными душами! – завершил Георгий клятву.
От Марии требовалось повторить концовку, и тогда корона могла опуститься на ее склоненную голову. Но женщина уже ничего не слышала, перед ее глазами все плыло, а в голове был кровавый туман.
– И да поможет мне… – начала она и замолчала.
Георгий подсказал супруге шепотом последующие слова, но Мария только захрипела и неловко повалилась на пол. К королеве подоспели фрейлины и в ужасе видели, что подол ее коронационного платья весь в крови. Георгий в ужасе сунул кому-то корону и склонился над женой. Служка, который держал корону в руках, был сметен несколькими тучными митрополитами, выпустил из рук корону, и она покатилась по ковровой дорожке. Гости оторопело следили за тем, как сверкающий венец все катится и катится...
– Ну что, дорогая моя герцогиня, – заметила одна из великосветских сплетниц, – теперь вы убедились, что Любомировичей ожидает кошмарная участь? Одна упавшая корона – еще куда ни шло. Но две! Попомните мое слово, их судьба будет еще ужаснее, чем судьба Романовых.
Ребенок появился на свет в кафедральном соборе – это была девочка, первая дочка королевской четы. Марию доставили во дворец в бессознательном состоянии. Малышка, оказавшаяся в руках медиков, была очень плоха, да и самой королеве давали минимальные шансы на выживание.
Георгий, нервно ходивший по апартаментам дворца, курил одну сигарету за другой, плакал и беспрестанно молился. А коронационные торжества продолжались – по личному приказу его величества о происшествии в соборе объявлено не было, и в то время, когда королева рожала, по всей столице звенели колокола, оповещая подданных, что в Герцословакии воцарилась новая королевская чета.
– Ваше величество, – произнес один из придворных, склоняясь перед королем.
Георгий, который только что возносил Господу горячую молитву, злобно посмотрел на него:
– Ну, что еще такое?
– Беда, – вымолвил придворный. – На Марсовом поле случилась невообразимая давка! Если желаете взглянуть…
Король прошел в другое крыло и увидел вдалеке колыхающуюся толпу.
– Быдло передавило быдло, и что с того? – бросил Георгий в сердцах. – Послать туда карательный отряд, зачинщиков расстрелять на месте, остальных прогнать взашей!