Королевство вандалов

Разумеется, общественное и культурное развитие вандальских государств, должно быть, также весьма различалось в зависимости от места и времени. Возможности, предоставляемые Силезией, были лучше, чем на землях дальше к югу, хотя бы уже потому, что вандалы там прожили дольше. К северу, востоку и (если распределение земель для поселений в Паннонии императором Константином исторически достоверно) к югу и западу от Дуная условия, с которыми вынуждены были иметь дело хасдинги, были полностью иными, нежели у силингов в Силезии. Вероятно, хасдинги также испытали на себе восточное влияние, вступив в сношения с аланами, племенем иранского происхождения. В целом, однако, развитие хасдингской группы протекало аналогично развитию силингской, пока в конце IV века не усилилось давление готов и гуннов с востока. Возможно, этому способствовал голод, связанный с очень большой плотностью заселения территории, так что в конце концов было принято решение отправиться на запад вместе с аланами и некоторыми группами гепидов и сарматов [36]. Этот переселенческий союз, во главе которого стоял Годигизел, король хасдингов (с которым впервые появляется на свет королевская династия), охватывал достаточно ограниченную часть вандалов, поселившихся в Венгрии; впоследствии между Гейзерихом и оставшимися в Венгрии соплеменниками еще продолжали существовать слабые связи [37]. В 401 г. римский полководец Стилихон, сам вандал по происхождению, сумел вернуть из Реции (Тироль в Южной Баварии) своих «соотечественников», промышлявших грабежом, и об этом с похвалой отзывается придворный поэт Клавдиан родом из Александрии (De bello Pollentini, 414 и сл.). Тогда Стилихон предоставил подвластным Годигизелу племенам федеративный договор, который они заключили на правах военнообязанных поселенцев некоторых земель Винделиция и Норика (юго-восточная Бавария – Австрия). Конечно, для обеих сторон это было вынужденным решением. И все же в результате измотанные германские племенные союзы приобрели прежде всего сравнительно стабильное место проживания, а империя, испытывавшая, по крайней мере со времен битвы при Адрианополе (378 г.), весьма существенный недостаток в военной силе, получила дополнительный воинский контингент на одном из опасных фронтов. Тем не менее вандалы снова пришли в движение, когда в конце 405 г. вторгнуться в Италию вознамерилось большое войско язычников, состоявшее в основном из остготов. Однако не успел Стилихон отпраздновать победу над войском, возглавляемым королем Радагайсом, как вандалы, нарушив федеративный договор, вступили в область Рейна и Неккара, которую защищали для империи франки. Должно быть, на данном этапе к «вандалам» в свою очередь присоединились отряды силингов и квадов. В битве с франками король Годигизел был убит. Потеряв предводителя, войско выбрало королем его сына Гундериха (Гунтарикс) и, как сообщают достоверные источники, настояло на переправе через Рейн в канун нового 406 года. Кажется, что особенно сильно в результате этого вторжения пострадала область в окрестностях Майнца [38]. В последующие годы вандалы и их союзники по переселению взымали дань в отдаленных частях Галлии, в том числе у многих важных городов, таких как Трир, Реймс, Турне, Аррас, Амьен. Тот факт, что на своем пути они практически не встречали сопротивления, объясняется быстротой их продвижения к границам Пиренейских гор. Естественно, и в Галлии присутствовали лишь незначительные части римской армии, которые в лучшем случае могли встать на защиту Пиренеев и отдельных самых важных городов, таких как, например, Толоса (Тулуза). Поскольку германцы не могли преодолеть Пиренейские проходы, то в конце концов они опустошили также обширные территории южной Галлии, в области Нарбонна, где уцелели лишь немногие города, например Тулуза, где оборону возглавил епископ Эксуперий. Наряду с военными и политическими слабостями Рима решающее значение для быстрого успеха вандалов и их союзников имели противоречия внутри населения империи, на чем особенно настаивает Сальвиан из Массилии. Более бедные слои населения относились к «смене власти» главным образом равнодушно или даже положительно. При вторжении варваров они могли перейти на их сторону или присоединиться к багаудам, которые уже давно вели борьбу за землю, или же по крайней мере оказывать тайную поддержку этим антиримским силам. Таким образом, в силу отсутствия полководцев организация обороны легла на плечи видных деятелей общества, порою даже епископов. Эта неприемлемая ситуация сохранялась долго. Ответственность за бедствия, постигшие в то время Галлию, современники по большей части возлагали на полководца Стилихона, которого также обвиняли в тайном сговоре с вандалами (что представляется нелепым) [39]. Однако обстановка в Галлии постепенно выявляла напряженность отношений и противоречия, существовавшие внутри западной части империи. Зимой 407 г. британские легионы провозгласили своим императором обычного солдата, Константина (III). Под предлогом войны с вандалами он переправился в Галлию и прежде всего призвал из Булони имевшиеся в наличии римские части. Затем, заключив соглашения с франками и другими племенами, он укрепил рейнскую границу. Наконец, приняв также меры и в отношении вандалов и завоевав таким образом политический авторитет, он позаботился о защите интересов галльского населения во всяком случае лучше, чем бездеятельный законный император Гонорий, пребывавший в безопасной Равенне. И все же Константин не мог защитить границу Пиренеев от предстоящего прорыва вандалов, тем более что в его собственных рядах постоянно обнаруживалась измена. Поэтому при содействии предавшего Константина наместника Геронтия переселяющимся племенам удалось преодолеть Пиренеи. Отсюда, опустошая и грабя все на своем пути, что красочно описано хронистами Хидацием и Орозием, они распространились по другим частям Иберийского полуострова. От этого первого натиска переселения народов земля, на которую уже в течение нескольких столетий не ступала нога завоевателя, ужасно пострадала. Об этом говорят многочисленные свидетельства современных писателей, знавших испанских, или иберийских, беженцев (к ним, кстати, принадлежит и пресвитер Орозий) и собиравшихся извлечь уроки из их судьбы [40]. Постепенно обстановка стала все-таки снова стабилизироваться. Измотанные постоянными миграциями племена теперь определялись на постоянное поселение, поэтому они должны были попытаться наладить контакты с римскими властями и некоторыми слоями населения. Уже в 411 г. с империей был заключен федеративный договор, по которому хасдингам отходила восточная, свевам – западная Галисия (северо-западная Испания), в то время как силинги получили Бетику (южная Испания), а аланы – Лузитанию (примерно соответствует Португалии) и область Нового Карфагена (восточная Испания). Разумеется, это действие нельзя рассматривать как государственно-правовую передачу земель :[41] большинство городов на юге и востоке Испании, прежде всего порты, остались в подчинении у Рима. И в целом (временное поселение вандалов, аланов и свевов на римской территории без окончательного урегулирования вопроса о собственности), и в частностях (отношение федератов к местным жителям) многое осталось неясным. Поэтому следует с предельной осторожностью говорить о возникновении, начиная с 411 г., на территории Иберийского полуострова многочисленных германских государств, хотя в известном смысле речь шла о государственных новообразованиях. И если не принимать во внимание аланов и вандалов, свевы, присоединившиеся к ним в ходе переселения, все-таки создали на севере полуострова государство, просуществовавшее долгое время.