Королевство Полночь

Но вот невозможность быть вместе

Сжигала его изнутри,

Кандалы его – маленький крестик

На сильной (от груза) груди…

Что-то скрипнуло где-то за окнами

В траурном дыме полночном.

– Здесь скоро все просто подохнем мы, —

Синсэр поставил так точку.

Налил себе, сделал глоток

И, откинувшись телом от стойки,

Свой взгляд устремил в потолок.

Снова вспомнил о мёртвом ребёнке…

– Ты ведь город забыл этот, да? —

Быстро вставила девушка всё же.

– Наш город забыт, ты права… —

Очень медленно Синсэр продолжил, —

Но точно не мной, дорогая.

Наш город – голодный, немой,

И всецело, от края до края

Чума пропитала его!

Он оставлен, закрыт, запечатан,

Накрыло его, замело,

И свободы в нём только зачаток.

Оставлен он. Только не мной!

Моя проповедь – факел и свет

В полумраке пугающей ночи.

Таких, как я, в городе нет,

И меня люди слушают точно…

Кристина уже пожалела,

Что снова затронула грозные

Мысли в его голове, но

Вернуть всё назад было поздно…

– О, эта нелепая паства,

Была бы в них капля хоть воли, —

Слышалась в голосе властность…

– О, как же я был бы доволен!

Я в каждом нашёл бы изъяны

И выкорчевал бы их с корнем,

Достал бы весь мир я из ямы,

И мною бы каждый был вскормлен…

И Синсэр пьянел всё сильнее,

Смотрел и дышал горячо,

Он пьянел и душою, и телом,

Но только был ром ни при чём…

И Кристина его перебила:

– Наш город убогий, конечно,

Но ты – его светлая жила.

Зачем же ты прячешься вечно

За образом пастыря, Синсэр,

Бойца с твёрдым камнем в груди?

Я всегда в тебе видела принца,

Который способен любить…

И вдруг это ударило где-то

Священника в маленькой области

Между душой и скелетом,

Левее и над брюшной полостью…

Вмиг изумруды сверкнули

В глазах и растаяли быстро.

– Кто знает, однажды смогу ли… —

Так Синсэр сказал и забылся…

Кристину сдавила вина,

Это тёмное, мерзкое чувство.

Она не со зла завела

Разговор в это глупое русло,

Что делает больно опять…

А ведь Синсэр успел уже что-то

Про чувство вины рассказать,

Вспоминая двусмысленный опыт.

И вот, после паузы длительной

Девушка вспомнила то,

Что, на первый взгляд, очень обыденно,

Но ей сказать помогло б

Собеседнику там, между строк,

Что еще не потерян их город,

Что страшный губительный рок

На него грянет очень не скоро:

– Сказал мне недавно прохожий,

Что в городе новый приезжий.

– Я знаю. Глупец и, похоже,

Любитель всего неизбежного.

Зря он судьбу свою рушит,

Что в городе этом за быт?

И визит его точно не нужен

Всем тем, кто давно здесь забыт.

Но и всё же, он парень отчаянный,

Сколько про то ни судачь…

– Расскажи мне хоть, кто он, сначала…

Таинственный путник…

– Он врач.

И ведь это тот тип человека,

Который считает, что может

Всем жизни спасти, и за это

Ему благодарность возложат.

Врачам не увидеть, наверно,

Что многие наши недуги

Не только в телах или венах,

А чаще сокрыты друг в друге:

Болезнь одного человека —

Проблема его окруженья,

Симптомы лечить – это бегство,

Здоровье – как самовнушение.

Вот, например, этот случай

Со смертью ребёнка в крещение…

Врач разве сделал бы лучше?

Он людям бы дал утешение?

Власти над жизнями нет

И не может быть у человека.

Мы все – как один человек,

И едина над нами опека.

Тут медленно Синсэр поднялся

И с хрустом в плечах потянулся:

– Ох, знаешь, а я задержался.

Вот как бы я завтра проснулся…

– Спасибо за вечер, и, слушай,

Прости меня, если не сложно.

Я очень ценю твою дружбу,

И, если грублю, не нарочно…

А в этой истории всё же

Ты точно не дьявол для них…

– Так и я уже думаю тоже, —

Направился Синсэр к двери, —

Я тогда никого ведь не спас,

И Господь не просил всех об этом,

Но вот перед тысячью глаз

В этот день одержал я победу.

Как будто я, правда, всесилен.

Я этому рад, если честно,

Меня ведь тогда не казнили,

Случилось ну просто прелестно

Всё как никогда для меня,

Не пришлось и свести с собой счёты…

Дождусь ли я этого дня,

Когда свыше Миссия придёт и…

Вдруг дверь перед ним отворилась

С тяжёлым пугающим скрипом,

И тут же в таверну ввалилось

Вдруг тело какое-то мигом.

Шатаясь на длинных ногах,

Очень быстро, как тень, пролетело

С проёма дверного туда,

Только пару шагов всего сделав.

Вошедший (ну или скорее

Влетевший, ввалившийся) будто

Запутался в длинном плаще и,

Казалось, на долю секунды,

Пройдя мимо Синсэра, встретил

Вблизи его взгляд очень точный.

В полночном пугающем свете

Здесь Синсэр ту фразу закончил:

– Как символ святого почёта

Терновый мне венчик отдаст.

Ну, а ты бы что сделал?

– О чём ты?

– Спаси эту девочку, Ганс…

Стих третий

Пилигрим

Он мгновенно исчез из таверны,

Последнюю фразу сказав

Очень тихо, на ухо, наверно,

Встречному. И неспроста…

Удивленный от слов посетитель

Рывком повернулся к двери,

Но священника там не увидел,

Тот будто растаял в ночи.

Дверь захлопнулась громко, оставив

Героев на разных фронтах:

Синсэр – в хладном полночном астрале,

Кристина же вновь не одна…

Подлетел путник быстро, как птица,

И рухнул на место, где прежде

Сидел до него уже Синсэр.

Не сняв своей верхней одежды,

Мужчина достал портсигар,

Закурил он неспешно, без сил

И, вдыхая желанный кумар,

Одним жестом налить попросил.

Его странный потрёпанный вид,

Утомленность в горящих глазах,

Словно искорки есть ещё в них,

Где осталась одна лишь зола,

Привлекал чем-то необъяснимым,

Как будто скрывается нечто