Королевства Загадок

Один из напавших заговорил – выразительно и надрывно:

- Похоже, агент Куэйд, тебе придётся сдаться нам на милость, а милость в нашем королевстве, возможно, редчайшее явление.

Не убийцы. Лицедеи.

- Передай меч нам, Куэйд – мы лишили тебя духа, но жаждем большей добычи.

Ещё и плохие. После этой реплики раздался приглушённый протест, затем короткая стычка за право обращаться ко мне в дальнейшем.

- Этот меч в центре расследования, - отрезал я. – Вам его не получить. Кроме того, он мёртв. Что Гильдия Лицедеев, Бардов и Певчих хочет от мёртвого меча?

Это вызвало ещё больше нервных перешёптываний. Кто-то доказывал, что им лучше сбежать. В конце концов, победил новый голос:

- Думай что хочешь о том, кто тебя окружает, Куэйд, а мы будем думать что хотим о мече. Теперь же передай его нам, иначе отведаешь укусов нашей собственной стали.

Эта речь нашла больше поддержки – многие головы во тьме закивали.

Лицедеи или нет, но их было двадцать. Они могли убить меня даже оперным реквизитом. Нет, Ранджир прошёл через слишком многое. Я не собирался отдавать его ещё одной шайке хихикающих шутов.

- Так давайте, возьмите!

- И возьмём! – сымпровизировал кто-то, хотя вся группа выглядела какой угодно, только не жаждущей попробовать.

Кольцо медленно сужалось. Я перебирал ногами, стараясь держать всех в поле зрения. Сзади раздались быстрые шаги. Я развернулся. В воздухе свистнул Ранджир. Сталь ударилась о сталь, и перед чьей-то козлиной бородкой мелькнули искры. Ещё одним взмахом я заставил напавшего отступить.

И тут же развернулся вновь. Ещё два меча набросились на мою спину. Ранджир звякнул о них, об один, другой… Я бросился за одним из бойцов, стараясь отвоевать больше пространства. Они оба отшатнулись; в свете звёздной ночи мелькнули их модные береты, когда напавшие наткнулись на груду бочек. Клёпки затрещали, а ржавые обручи застонали, когда вся эта куча повалилась на землю.

Я получил достаточно места, чтобы перевести дух, но хотел закрепить успех. Сделав Ранджиром широкий взмах, я позволил весу клинка развернуть меня дальше. С явно различимым выдохом, чёрные убийцы шарахнулись прочь.

Я вновь принял боевую стойку и зарычал:

- Этот несчастный клинок мёртв! Оставьте его, или то же ждёт и вас!

Бандиты казались впечатлёнными – но в литературном смысле, не в буквальном. Один прокричал в ответ:

- Оставь его, или то же ждёт и тебя! – и это позабавило толпу даже больше, но также придало мне решимости. Живой, мёртвый – Ранджир не закончит свой путь в лапах очередных кукловодов.

Я перешёл в нападение – набросился на пару силуэтов, очерченных на фоне тёмного прохода в аллею. Если бы мне удалось прорваться…

Мечи злобно клевали друг друга. Звуки, издаваемые оружием убийц, казались жестяными по сравнению с похожим на колокольный звон гулом. Даже мёртвый, клинок был превосходен. Я сделал выпад. Кончик Ранджира застрял в гарде вражеского меча. Пока я пытался высвободить лезвие, что-то хлестнуло по моей ведущей руке. Плечо внезапно налилось теплом и болью. Я, наконец, отпрыгнул, выкраивая свободное место.

Кровь стекала по руке, пропитывая рукав рубахи. Кто-то из этих парней в трико смог нанести удачный удар. Хотя и поверхностный. Порез горел, но я все ещё довольно хорошо орудовал Ранджиром. А потом один из лицедеев зловещим театральным шёпотом досчитал до трёх, и они все вместе набросились на меня. Я вскрикнул от неожиданности, но времени уже не оставалось ни на угрозы, ни на слова, ни даже на вздох.

Меня окружал частокол клинков – пробивающихся, царапающих бока, спину, шею. Ранджир будто танцевал сам по себе, будто тянул мою раненую руку за собой. И всё это время кровь стекала с плеча по предплечью, по локтю, по запястью. Я проигрывал, я знал это.

Ранджир тоже.

Внезапно весь дворик залил яркий свет. Тридцать с лишним фонарей вспыхнули разом, окружая нас сиянием. Копья света пронзили круг лицедеев. Они все съёжились, бормоча что-то про стражу и тюрьму, и о том, что мир никогда не признаёт истинного гения. А затем бросились врассыпную, шныряя в тенях, словно стая крыс. Я ожидал услышать звуки борьбы и красочные ругательства, в тот момент, когда стражники скрутили их.

Но не было ни хранителей порядка, ни фонарей. Свет струился из древнего эльфийского клинка у меня в руках. Рубин пылал светом и жизнью. Меч жалобно пропел:

- Подними меня, прошу. Кровь с твоей руки может погубить меня.

Я подчинился, вознеся оружие над головой и наблюдая за тем, как струйка красной жидкости поворачивает вспять, срываясь с запястья. Так я и стоял там, с мечом над головой, потрёпанная версия короля Орфея. И, как и в постановке, меч запел:

- Я восстаю! Взлетаю над рассветною надеждою Дисталии

Как будто я – пыльца, гонимая весенним ветром

Я восстаю, как снова восстаёт вся жизнь, зелёная и малая

Сквозь твердь земли стальную пробиваясь к свету.

Я восстаю. Тянусь я от корней, что обращают твою мерзость

В листву; а смертный холод почвы обращают в семя.

Я восстаю. Я – жизнь, я – восстаю!