Королевства Доблести (ЛП)

Наездник оказался авангардом большого патруля, рыщущего по предместью в поисках принца. Когда солдаты остановились, чтобы осмотреть следы разрухи, Артус бросил несколько камней, привлекая их внимание к кустарнику и принцу, все еще находившемуся без сознания. Даже с поврежденным коленом мальчик и его отец легко смогли скрыться от верхового и тяжело вооруженного патруля на лесном холме. В конце концов, Темный Ястреб был объявлен в розыск, и много раз прежде ему уже доводилось спасаться от королевских Пурпурных Драконов.

В последующие дни Темный Ястреб упрочнил свое положение и славу в похожем на паутину подпольном мире Кормира с помощью диких россказней о его роли в спасении принца Азуна. Артус не опровергал эти выдумки. На самом деле, мальчик скорее молчаливо подтверждал заявление Темного Ястреба о том, как тот убил всех троих жентаримских головорезов и в одиночку защитил наследника престола Дома Обарскир. А так как королевский двор никак не комментировал слухи о покушении, поскольку такие вещи вели к волнениям среди простонародья, авторитет Темного Ястреба без особого сопротивления вознесся к вершинам воровской славы.

Но на задних улочках Сюзейла такая слава всегда оказывалась скоротечной, и другие сплетни вскоре вытеснили историю про отважное спасение и кротоподобных убийц – в основном, часто повторяющийся слух, что болезнь унесет короля Ригаерда еще прежде конца года, и юный принц Азун вскоре станет королем Азуном Четвертым. Никто не радовался таким новостям.

– Понимаешь, – сказал седой вор, достаточно громко, чтобы заглушить десять или больше голосов, споривших в главной комнате здания Воровской Гильдии. – Ригаерд был грозным мужиком. Никто не спорит. Я говорю, мы могли знать, чего от него ждать.

– Да, – отозвался кто-то, – сразу в петлю, если тебя поймают на тракте с пятью серебряными соколами, и ты не сможешь доказать что они твои.

Седой вор нахмурился.

– Зато мы занимали свое место. Он был сильным королем, а это означало процветание для знати и хорошую поживу для  воров, достаточно умных чтобы следовать правилам гильдии и держаться подальше от патрулей.

На своем месте в центре сборища Темный Ястреб прочистил горло. Комната заметно притихла и все взгляды устремились на него.

– Азун не хочет быть королем, так? Мошет он будет тратить время мечтая о драках с великанами и не будет нас трогать.

Он закинул сапоги на стол прямо перед Артусом и сделал самодовольную паузу.

– Да, думаю, он нас не тронет. В конце концов, браток обязан шизнью разбойнику, так?

– А что тогда Вандердагаст, его наставник? – спросил другой вор. – Он натурально страшный, умный и хитрый. Волшебник возьмет дела в свои руки, если Азун не справится, а он не любит гильдию.

Карманник без трех пальцев на руке глубокомысленно кивнул.

– Волшебникам верить нельзя, – сказал он, бездумно перебирая оставшимися двумя пальцами. – Но это неважно, наверное. Я слышал, Азун изменился, когда его сын умер в прошлом году – стал думать о вещах, больше подходящих принцу. Из него ушла эта дикость. Неудивительно, когда ребенок двух зим отроду так внезапно умирает. Заставляет задуматься, чем он не угодил богам, а?

В другом конце комнаты кто-то поднял кружку в насмешливом тосте.

– За Азуна, – сказал он. – Пусть он будет вполовину хорош, как его отец – вполовину хорош в ловле воров!

Молчавший все утро Артус покачал головой.

– Азун будет отличным королем. Все убийцы и воры в Кормире об этом пожалеют.

– Ха, надейся лучше, что нет, – сказал Темный Ястреб, удивленный этим замечанием. – В конце концов, ты сам однашды станешь бандюгой из бандюг.

Мальчик холодными карими глазами взглянул на отца, и Темный Ястреб углядел проблеск того странного выражения, что он видел на лице Артуса в ночь схватки, когда тот прикончил последнего убийцу.

– Но, отец, – сказал мальчик достаточно громко, чтобы все услышали. – Ты сказал, мне необязательно быть разбойником.

– Чтооо? – проревел Темный Ястреб. – Я никогда…

– Прямо после боя – когда ты прикончил всех троих убийц, – быстро оборвал его Артус, – ты сказал, что я дерусь так плохо, что никогда не смогу грабить людей. Ты сказал, я буду писцом или бардом.

Внимание каждого в комнате было сосредоточено на Артусе и Темном Ястребе, и те воры, что были завистливы и ревнивы к славе – то есть на самом деле каждый – обнаружили у себя в сердце тайную надежду, что все россказни Скорила Цимбера окажутся неправдой. Вся комната замерла в те мгновения, когда Темный Ястреб искал выход из хорошо расставленной сыном ловушки. Мальчишка позволил ему рассказать свою версию спасения принца, забрать себе всю славу и гильдейские привилегии за такую известность. Теперь, видимо, пришло время расплачиваться.

Когда Скорил взглянул на Артуса, он понял, что выхода нет. Хищный блеск в глазах сына был ему знаком – сияние, жесткое как стилет в его сапоге, и холодное, как зимняя стужа, сочащаяся сквозь дешевый пол в здании гильдии.

– Да. Будешь бардом, – наконец проворчал Темный Ястреб.