Королевский шут

— Вот и молодец, дружище! Пора ведьму на место поставить! И ты тут ни при чём — честно исполнял волю работодателя, правильно расставив приоритеты.

— Ты мне снова нравишься! — заявил он, махнул хвостом и исчез.

Отоспавшиеся после вчерашнего, «бойцы смешного фронта» появились где-то через час. К этому времени план в моей голове созрел полностью.

— Народ, — тихо прошептал я, боясь «длинных ушей». — Дело серьёзное есть… Нужно придумать новое представление.

— Так ведь и собирались! — громко сказал Штих.

— Тут другое… Не для всеобщего торжества юмора — надо соорудить всё так, будто бы я всю следующую ночь провёл здесь. Громко и с привлечением посторонних лиц.

— А ты? — подозрительно спросила Фанни.

— Отправлюсь на свиданку с твоей любимой Веблией. Ревновать не стоит — только если посочувствовать ей…

29. Драку заказывали?

Репетировали и устраняли несостыковки целый день. Не было привычных смешков и азарта — только дело. Все понимали, насколько необходимо мне хорошее алиби. Оттачивали действия по минутам. Не знаю, как в настоящем театре перед премьерой, но «нерв» чувствовался каждым из моих друзей, осознающими, что это не просто игра, а часть жизни, от которой эта самая жизнь и зависит. Самое ценное, что вынес — никто не отговаривал от подобной авантюры, узнав то, что я им поведал. Проматерились, конечно, повздыхали, но встали плечом к плечу. И Фаннория…

— Илий, — сказала она, — в первый и в последний раз отпускаю на встречу к другой женщине. Знаю, как её ненавидишь, но Веблия хитрая сволочуга. Ревную… Даже к ней ревную! Ты подарил мне новую себя, и очень прошу — не разочаровывай. Я — единоличница. Несмотря на маленький рост, в душе что-то большое расцветает. И боюсь этого… Очень боюсь, что обманываю себя. Так не бывает, как у нас… Не должно быть, но случилось! Зубами вцеплюсь, но не отдам! Ты понял?

— Пожелай мне удачи, — обняв, тихо сказал ей на ушко.

— Пошёл ты со своими Веблиями!

— Лучшее, что мог услышать! Я пойду и вернусь! К тебе.

— Можно вопрос?

— Попытайся.

— Что ты подумал обо мне во время первой встречи?

— Выбесила! — честно ответил я. — Думал, что хуже тебя никого нет.

— Во всём мире?

— В двух мирах.

— Это хорошо. Значит, уже тогда выделил.

— А ты обо мне?

— Не помню — кровать застилала, а тут очередной гадёныш.

— Совсем плохо было?

— Ну… Скажем так — шутовской костюм тебе не идёт.

— Зелёные трико в обтяжку?

Не дожидаясь продолжения, мы оба рассмеялись, прижавшись друг к другу.

— Будь осторожен, — уже серьёзно сказала Колокольчик.

Я ничего не ответил ей — иногда слова бывают лишними.

Где-то около полуночи… Едва подойдя к дверям, увидел материализовавшегося Харма.

— Хозяин запретил приходить к нему! — согласно инструкции, грозно заявил он.

— Тогда закричу и пусть все видят, кто помогает Кортинару. За хвост держать буду!

— Если так, то не могу дать себя рассекретить!

— Мне самому идти или ты, чтобы не раскрыться, переместишь к архимагу?

— Подчиняюсь грубой силе и шантажу! — по «протоколу» ответил Черныш, смешно подмигнув своей умильной мордочкой.

— Советница уже у него? — отбросив официальное лицедейство, поинтересовался я.

— Только пришла… Пока лишь ругается.

— Братан! Запомни кодовое слово — «Понеслось»! После него перемещаешься в комнаты шутов и опрокидываешь графины на столе.

— Зачем?

— Потом расскажу. Они в курсе — это знак. Так надо!

— Все твои участвуют? Интересно… Сделаю!

— Молодца! Запомни другое — «Спокойной ночи»! По нему возвращаешь обратно на это же самое место.

— Я сейчас лопну от любопытства!

— Но сделаешь?

— Не переживай!

Всё обговорив, мы оказались в кабинете архимага.

Прелюдия с руганью между этими двумя закончилась — нам стало не до смеха. Старик, вытянувшись в струну, лежал, а Советница с размаху била ногой ему по незащищённому лицу, выкрикивая грязные ругательства. Понимаю, что бездушный! Понимаю, что нет эмоций, но… Перекорёжило всего от этой мерзкой сцены, словно сам лежал с открытыми глазами, ожидая, когда острый носок её туфли впечатается, разрывая кожу.

На рефлексах, даже не задумываясь врезал кулаком в её затылок. Никогда не бил женщин, считая, что это самое паскудное дело, которое может совершить мужчина. Только это не женщина! Фашистка! Подобные ей в моём мире абажуры из человеческой кожи шили и продавали таким же больным «ценительницам прекрасного»! Обложечки для «Майн Кампф» делали, умерщвляя людей сотнями в концлагерях!

Веблия кулём осела на пол. Быстро связал её руки своим ремнём, усадив в кресло у камина. Для надёжности, сорвав штору, дополнительно примотал к спинке.

Черныш тут же кинулся к Кортинару, с большими слезами на выразительных глазах, вылизывая его лицо.

— Так всегда! — с болью в голосе всхлипнул ящер. — Она бьёт, а я смотрю! Ему плохо, а я смотрю! Хозяин! Очнись!

Старик медленно приходил в себя, озираясь по сторонам.

Наконец, он сел и бельмами глаз уставился на меня, спросив:

— Где мои очки?

Найденное на столе оранжевое недоразумение быстро перекочевало к хозяину на нос.