Королевский гамбит

— Шпиков хватает, — подтвердил Янис. — Националисты из кожи лезут вон, чтобы выслужиться перед гитлеровцами. Свои грязные щупальцы они по всей Латвии протянули. Их агенты даже в деревнях есть, — Янис говорил медленно, тщательно подбирая слова: — Неделю назад я был в партизанском отряде. Лузин готовился как раз к налету на железнодорожную станцию. В разведку, о которой я вам докладывал, конечно, меня Лузин не посылал. Он противился, как мог. Но, сами понимаете, лучше меня, пожалуй, никто бы не выполнил задания. Самое главное мое преимущество перед другими партизанскими разведчиками то, что я латыш.

…Николай передал Янису приказ Соколова — проверить надежность связи с отрядом Лузина, то есть пройти оба маршрута, которыми Галина Сазонова доставляла в отряд получаемую Соколовым информацию и секретные сведения. Первый маршрут был безопасен. А второй…

В одной из деревень, на самой границе Белоруссии с Латвией, Янис попал в облаву. Немцы заприметили высокого белокурого латыша с объемистым рюкзаком за плечами. Как ни старался Янис пробиться сквозь плотное кольцо облавы, ничего поделать не мог: постепенно сужаясь, оно (кольцо) привело его с сотнями перепуганных женщин, подростков и мужчин на небольшую площадь, к зданию комендатуры. Перед народом держал речь представитель германского командования штатский немец с солидным брюшком и большой лысиной. Впечатление было такое, словно кто-то приклеил к черной шевелюре немца обильно смазанный сметаной блин.

После выступления, в котором через каждое слово упоминалась великая миссия Германии, сражающейся с большевизмом, немец уселся за вынесенный из комендатуры столик и стал регистрировать все местное население в возрасте от четырнадцати и до шестидесяти лет.

Когда очередь дошла до Яниса, немец, услышав его фамилию, вскинул на него усталые глаза и спросил:

— Латыш?

— Да, — ответил по-немецки Янис.

— Как вы оказались в этом селе?

— В Риге трудно с продуктами, — ответил невозмутимо Янис. — Обменять решил я барахлишко и побрякушки на сало и масло. Если господин офицер желает…

Немец предостерегающим жестом поднес палец к губам, о чем-то пошептался с писарем, встал и кивком головы предложил Янису следовать за ним. В одной из комнат комендатуры между ними состоялась сделка.

— Что вы имеется предложить нам за свою свободу? — спросил немец.

— Золото, — так же прямо ответил Янис и, развязав рюкзак, высыпал на стол перед немцем золотой кулон, два браслета и несколько золотых монет царской чеканки.

— О-о-о! — немец поспешно сгреб все в ящик стола. — Я вам дам за это сколько-нибудь масла и сала, — сказал он. — И буду надеяться, что вы чаще станете навещать меня в этой деревеньке.

Янис оказался на свободе. А Соколов получил возможность “купить” немца. Вариант пути номер два теперь использовался группой как самый надежный. Золото стало охранной грамотой для Яниса и для Галины Сазоновой, которая от имени латыша и передавала немцу драгоценности, а тот оберегал ее от слишком ретивых националистов, полицаев и немцев.

— Итак, решено! — Соколов поднялся. — Вы тотчас же доставите Лузину шифровку. Идут двое. Разными дорогами. Янис, вы обеспечиваете надежность второго связного. Если шифровка почему-либо задержится, Сазонова сообщит на словах, что нить, которая ведет в хозяйство Бурова, находится в руках агента под кличкой Кабан. За операцию под Ключами Кабан получил Рыцарский крест. Пусть передаст, чтобы Лузин прислал портативные мины… Ключи готовы? Ловко! Как настоящие. Спасибо, Демьян. Теперь я смогу заглянуть в самое сердце Крафта. И еще… — Соколов помешкал немного, как бы смутившись. — У меня к вам, Янис, одна просьба. Вы помните женщину, с которой я бывал несколько раз в кафе “Рим” до поездки в Берлин?

— Мария Воронина?

— Да. Она… В общем, при случае поинтересуйтесь ее знакомствами… До встречи, товарищи!

ТАЙНОЕ СОВЕЩАНИЕ

Поездка в Берлин, новое гражданство, звание, Железный крест — все это поставило Соколова в привилегированное положение. Ему выдали постоянный пропуск, по которому он мог отлучаться из школы в любое время и на сколько угодно, выделили комнату получше, обставили ее мебелью.

Но майору теперь приходилось с еще большей осторожностью относиться к Крафту, ко всем этим проявлениям забот.

Кто знает, какой трюк выкинут через минуту после очередного “сердечного” разговора немцы.