Королевский гамбит

Клюка у «бабушки» была простая, камышовая и лёгкая, как тросточка слепого, но управляла ей поистине железная рука. Дюжина ударов, попавших в цель, оказались весьма чувствительными, но это ей не помогло. За две минуты тишины мы разнесли «старушку» вдребезги и пополам. На сей раз — без свидетелей. Внутри у андроида всё искрило и дымилось, разнообразные железки так и сыпались на мостовую. Мы выбили из неё все гайки, болтики и шестерёнки. Наконец мы, видно, перебили какой-то шланг — внутри у робота что-то лопнуло и на мостовую хлынула густая белая жидкость, похожая по виду на сгущённое молоко. Мутные глаза в последний раз посмотрели на нас, будто запоминая, потом угасли навсегда.

— Всё, капец. — Серёга устало опустил трубу и сплюнул. Прислонился к стене. — Если масло вытекло — хана гидравлике… Ай!

Рука «старухи», оказавшаяся в опасной близости от Серёгиной ноги, вдруг поднялась и цапнула его за щиколотку. Серёга закричал, стряхнул её и несколькими быстрыми ударами разнёс в металлолом.

— Что ж такое… — бормотал я, осторожно склоняясь над останками. Пальто «старухи» лопнуло, резиновая кожа тоже, и сквозь прорехи там и тут проглядывали провода, опоры каркаса и тяги, отсвечивающие нержавейкой. — Что ж это было, а?

— А сам не видишь? — криво усмехнулся Кабан. — Накаркали. Блин, я такое раньше только в кино видел… Слушай, — он посмотрел на меня, — а мы с тобой не спим, часом?

— Вроде нет…

— Тогда давай сматывать. Не ровен час, увидит кто…

Он отбросил дурацкую трубу, потом о чём-то вспомнил, снова подобрал, достал платок и стал стирать отпечатки пальцев.

— Погоди, — нахмурился я, — нельзя же это так оставлять! Надо сообщить…

— Куда?

— Куда надо! — огрызнулся я. Руки мои тряслись. — Хоть куда-нибудь сообщить! Чтоб приехали и забрали… это. Это вот забрали!

— Без нас сообщат.

— Да ты хоть понимаешь, что произошло? Это же открытие!

— Открытие-закрытие… — угрюмо пробурчал Кабанчик. — Если нас тут милиция накроет, разбираться не станет. Будет нам тогда «закрытие»! Как мы им объясним, зачем мы за ней погнались, и вообще? А? Ты об этом подумал? В общем, я сматываюсь, а ты как хочешь. — Он отбросил трубу, посмотрел на меня. — Так ты идёшь?

Я встал.

— Иду.

Вытирая руки и поминутно оглядываясь, мы торопливо зашагали обратно в сторону библиотеки. Ветер усилился. Серёга сунул в зубы сигарету и теперь дрожащими руками пытался прикурить. Через несколько минут мы уже не были уверены, что нам всё это не примерещилось.

— Как-то всё это неправильно, — бормотал я. — Не могу понять… Ну хорошо, пусть даже мы её раскрыли. Доказать-то мы всё равно бы ничего не смогли! Вот ты, разве ты вот так, ни за что ни про что, ударил бы старушку?

— Она первая напала, — хмуро заявил Кабан, ожесточённо щелкая зажигалкой. — Если бы она нас не ударила… Ой…

Серёга остановился. Сигарета выпала у него изо рта.

— Вот чёрт…

— Ты чего… — начал было я, глянул вперёд и осёкся.

Из-за угла вываливали «старухи». По двое, по трое, все с тросточками, согбенные, одинакового роста, они в мгновение ока перегородили узенькую улицу, выстроились цепью и в полном молчании, с абсолютно равнодушным выражением лиц двинулись нам навстречу. Действовали они не хуже ОМОНа, пожалуй, даже слаженней. Не хватало только характерных возгласов «хэй! хэй!» и грохота резиновых дубинок по щитам.

— Бежим! — завопил Серёга, вскинул сумку на плечо и первым рванул назад по улице.

Я бросился за ним.

Мы пробежали два квартала, миновали останки разбитого андроида и выскочили на Комсомольский, едва не угодив с разбега под троллейбус. Одновременно оглянулись. «Бабки» приближались. Упавшая в обморок тётка, видимо, уже пришла в себя и смылась. Прохожие с удивлением и откровенной неприязнью покосились на двоих взъерошенных парней, а когда из переулка вывалилась целая толпа бабушек, испуганно шарахнулись в стороны. Впереди замаячили деревянные заборы «долгостроек», афишная тумба и трамвайные рельсы.

— Там «двенадцатый»! — Кабанчик мотнул подбородком в сторону остановки. — Бежим!

Трамвай проходил поворот. Мы наддали.

«Старухи», при всей своей неутомимости, заметно проигрывали в скорости. Мы добежали первыми, запрыгнули в вагон буквально за мгновение до того, как двери захлопнулись, и попытались отдышаться, но тут трамвай вдруг дёрнулся и двери поползли назад — вожатая заметила подбежавших старушек и решила задержаться. Честно говоря, мы совсем не на это рассчитывали: пермский транспорт никогда и никого не ждёт (а тех, с кого нечего взять, и подавно). Но видимо, была разница — одна старушка не успела сесть или два десятка. Вагон был наполовину пуст. Под удивлёнными взглядами пассажиров мы пробежали вперёд, вывалились в переднюю дверь и понеслись через сквер, не разбирая дороги.

— Эй, вы куда? — донёсся нам вслед запоздалый крик кондукторши. — Оплатите за проезд!

Через мгновение «бабки» её смели.

— Да брось ты свою сумку! — крикнул я Кабанчику.

— Не могу, она на подотчёте! — выдохнул он. — У меня там документы, арбалет… химикатов на три тысячи… полдома можно отравить… многоэтажного…

— Тогда давай одну ручку, быстро!