Королевская пешка

Крессида отогнала от себя ужасные сомнения, посеянные Хауэллом. Итак, король по-прежнему внимателен к своей больной жене, но… что, если он хочет таким казаться… по крайней мере, внешне? Однажды возникнув, ужасное подозрение лишь возрастало, как ни старалась она его отринуть.

— Спасибо, Алиса. Где сейчас леди Элизабет?

— Должно быть, там, с королем и королевой.

Крессида кивнула и вошла в переднюю комнату. Здесь сидело несколько фрейлин: одни беседовали, другие вышивали, третьи читали украшенные картинками часословы. Одна-две фрейлины с любопытством посмотрели на Крессиду, и лишь некоторые приветливо ей улыбнулись. Она все еще чувствовала себя чужой среди них, хотя теперь, когда она стала миледи, графиней Рокситер, ей не приходилось больше слышать язвительные замечания в свой адрес.

Она развязала воротник плаща и села поодаль от остальных, в оконной нише. Прямо пройти в опочивальню королевы сейчас она не могла, поскольку там находился король. Нужно было просто ждать, чтобы выяснилось, нужны ли леди Элизабет именно ее услуги.

Наконец появился король вместе с леди Элизабет: они, стоя совсем близко друг к другу, опять совещались о чем-то. Фрейлины присели в глубоком реверансе. Ричард любезно им поклонился и сразу ушел. Крессида в сомнении кусала губы: она видела, каким тоскливым взглядом смотрела Элизабет вслед уходившему королю. Но тут принцесса заметила Крессиду и сделала ей знак приблизиться.

— Вы меня спрашивали, миледи?

— Вас спрашивала королева, но сейчас она уснула. Она ужасно утомлена. С нею осталась леди Оллард. Мы должны дать ей отдохнуть. — Она задумчиво посмотрела на плащ Крессиды. — Вы выходили из дворца?

— Только на площадку, чтобы подышать немного. Мне не хватало воздуха.

Элизабет кивнула.

— Да, в комнатах душно. А я, представьте себе, радуюсь, что так тепло. Вы не можете вообразить, как холодно было в Вестминстерском монастыре… Там даже в самые жаркие летние дни от стен, казалось, веяло холодом.

Впервые она заговорила о том времени, когда ее мать, вдовствующая королева, поспешно бежала и укрылась с ними, детьми, в монастыре; это случилось вскоре после смерти короля Эдуарда и во время короткого царствования ее старшего сына.

Прошли месяцы, прежде чем вдовствующая королева позволила убедить себя, что она и ее дочери будут в безопасности под покровительством короля Ричарда… И вот теперь Элизабет прочно обосновалась при дворе, она старшая фрейлина, ближайшая наперсница королевы — и своего коронованного дяди. Возможно, тогда была заключена какая-то сделка? Хауэлл намекал ведь на то, что вдовствующая королева желала брака своей старшей дочери и короля — если королева умрет…

Крессида нервно содрогнулась. Все это совершенно невероятно. Впервые за время их знакомства она чувствовала себя неловко в присутствии Элизабет.

В этот вечер граф не пришел, как обычно, справиться о ее самочувствии и о здоровье королевы.

Крессида была благодарна ему за это. Ибо понимала, что ей трудно было бы скрыть от него свою провинность. Она не только нарушила его волю, тайно встретившись с Хауэллом Проссером, но еще и сознавала к тому же, что их беседа отдавала изменой, а значит, это могло не только вызвать неудовольствие лорда Мартина, но, возможно, заставило бы его предпринять какие-то действия против Хауэлла.

В течение нескольких последующих дней королева оставалась в постели и, обессиленная, большую часть времени спала, приподнимаясь и проявляя какой-то интерес к жизни только при появлении короля — а он навещал ее часто.

Крессида обнаружила, что тайком наблюдает за ним, когда в опочивальне находится и леди Элизабет, но вскоре поняла, что все внимание Ричарда было отдано больной жене. Он обращался с нею необычайно нежно, и, хотя мужественно улыбался при ней, Крессида видела, каким подавленным выходил он из ее комнаты. Страдание проложило глубокие борозды от его носа к уголкам губ, вокруг глаз залегли черные тени.

Когда Крессиде все же случалось видеть своего мужа, она чувствовала, что и он тоже страшно напряжен. Брови графа буквально сошлись на переносице, что свидетельствовало о его чрезвычайной сосредоточенности, а обычное сонное выражение лица сменилось выражением тревожной настороженности. Он проводил в своем кабинете долгие часы, и Крессида думала: должно быть, он ужасно обеспокоен вестями из-за границы, да и из самого королевства тоже, а волновать своего сюзерена в столь печальные дни еще и этими проблемами он, разумеется, не хочет…

Днем шестнадцатого марта Крессида вместе с леди Элизабет дежурила в комнате больной, когда солнце вдруг странно начало темнеть. Крессида подошла к окну и с любопытством смотрела вниз на толпу слуг, конюхов и прочих служащих, выбежавших во двор и глазевших, разинув рты, на снижавшееся над головами небо. Она слышала, что ожидается затмение солнца, но ей еще не доводилось наблюдать этот феномен. Хотя была лишь середина дня, в комнате неестественно стемнело, и ее охватил вдруг непонятный страх, как будто вот-вот должен был наступить конец света.