Королева Варваров

Королева не могла не видеть, как относится к ней Венуций, как он смотрит на неё глазами полными нежности страсти. Но Актис помнила, кто она такая, помнила своё прошлое и не давала никакого повода для более решительных шагов своему воздыхателю. Нельзя сказать, что Венуций был ей неприятен. Напротив, после рождения Бригантия, и после того, как Венуций спас Актис от Мэрлока, королева прониклась к нему уважением и чувством, похожим на любовь. Но только похожим. Она не могла забыть Клодия, своего настоящего, а не вынужденного мужа, с которым она связана браком, освящённым богам Олимпа, а не дикими варварскими чудищами, вечно жаждущими человеческой крови. Поэтому Актис была предельно холодна с Венуцием, когда дело касалось чувств. Теперь ей не нужно было искать любви, для того чтобы ощущать жизнь во всей полноте. У неё есть Бригантий. Больше в данную минуту ей никто не нужен.

Маленький человечек, который появился на свет благодаря ей, жил теперь рядом с Актис и нуждался в её постоянной поддержке и помощи. Это было главное.

Однажды, когда уже начал таять снег, друиды забрали Бригантия и не вернули его. Актис думала, что сойдёт с ума. Она металась по дому, как разъярённая тигрица, но ничего не могла поделать. Венуций, как назло, отправился в одну из своих поездок по союзникам и ничем не мог ей помочь. Сама она имела власти ничуть не больше, чем её рабыня гибернийка Райдана. Зато полной хозяйкой в её доме была Эримона. Старушка не очень-то любила королеву, но она видела, как к ней относится Венуций, и поэтому старалась угождать Актис, чем можно.

В этот раз она побежала к храму, куда, как она видела, понесли маленького Бригантия и вступила в разговор с друидом, стоявшим у входа. Друид был молодой, и по этой причине ещё не набрался спеси, присущей его братии. Он охотно вступил в разговор с Эримоной. Старуха узнала от него, что Бригантия будут посвящать в таинства друидов.

— Но он же ещё младенец, и даже ползать ещё не научился! — искренне удивилась Эримона.

— Ты не поняла! — засмеялся друид. — Его просто украсят королевскими знаками.

— О, Бригантия! А зачем это?

— Как зачем? — в свою очередь удивился жрец. — Так полагается. Разве он сможет вырасти настоящим королём, если на его груди не будет королевских знаков? Ведь без них боги не признают в ней своего избранника и не станут ему помогать.

— А! Так речь идёт просто о нанесении мальчику татуировки?

— Да.

— А кто будет её делать?

— Наш старший брат.

— Мэрлок?

— Он самый.

Старушка выпучила в изумлении глаза.

— С каких пор наш отец стал заниматься такими делами? — спросила она. — Ведь татуировки делал Каинаг?

— Каинаг уехал в Каледонию к борестам. Его заменит Мэрлок.

— И когда он начнёт?

— Как только солнце зайдёт за ту ракиту, которая стоит на краю леса, он усыпит Бригантия и начнёт разводить вайду.

Эримона задумалась. Она постояла ещё немного с друидом, затем отошла в сторону, и, спрятавшись за дерево, стала наблюдать за входом в храм. Как только друид отвернулся и отвлечённо стал смотреть на зелёную долину, Эримона быстро, как белка, юркнула в храм. Тихо, почти не дыша, пробиралась она по коридору. Если бы кто-то из жрецов застал её, здесь в эту минуту, то тут же покончил с ней. Эримона смертельно боялась богов, ещё больше друидов, но любопытство и желание угодить Венуцию, влекли её на это дело. К тому же старая женщина очень надеялась на свою ловкость и пронырливость, которые никогда ещё до сих пор не подводили её. Наконец, она вошла в сам храм. Тихо прокралась в центральный зал и спряталась в самом тёмном месте. Отрубленные головы, которые смотрели на неё со всех сторон, нисколько не пугали её. Она затаилась среди них и даже, чтобы лучше видеть, взяла за волосы одну из голов, положила её на землю, не забыв при этом попросить прощения у богов и Британии за свой поступок. Затем уселась на пол так, что её собственная голова оказалась, как бы на месте убывшей. Эримона уставилась внимательно на то, что происходило у статуи Бригантии.

Снова храм осветился солнечными лучами, брызнувшими из-под свода крыши. Белый столб стал золотым и словно из-под земли появился Мэрлок. В руках он держал Бригантия. Трёхмесячный мальчик был совершенно без пелёнок, но не выказывал по этому поводу ни малейшего недовольства. Он доверчиво сидел у друида на руках и даже делал попытки поиграть с ним. Но Мэрлок не обращал на него никакого внимания. Молча, он подошёл к статуе и положил к её ногам ребёнка. Сам опустился на колени перед ней.

— Будь послушным, — обратился он к мальчику, словно тот понимал его, — и мы будем друзьями. Твой отец предал меня, предал нашу веру, предал наших богов. Но он не повинен в этом. Его околдовала твоя мать. Так я заберу тебя у неё!

Бригантий, которому явно не понравилось на холодном земляном полу, заплакал.

— Не плачь! — продолжал Мэрлок. — Тебя ждёт слава и победы. Стоит ли горевать о недостойной чужеземке? Ей всё равно суждено умереть.