Королева в придачу

– Её зовут Франсуаза де Фуа, мадам де Шатобриан. Она только недавно прибыла с супругом из Бретани и сразу же очаровала короля. Но у красавицы весьма ревнивый супруг, да ещё трое неотесанных братьев, мало расположенных помочь Франциску сблизиться с мадам Франсуазой. Но Франциска эти преграды только распаляют. Знаете, что говорит один из законов любви: «Если любовник добился с трудом успеха у женщины, это ценнее, чем добиться успеха с легкостью». О, эти законы любви старых времен странствующих трубадуров и прекрасных дам! Наш молодой король хочет возродить это славное время. Настоящий вельможа теперь должен быть веселым, щедрым, одаренным; совершая подвиги на турнире и полях сражений, он должен оставаться утонченным кавалером, играть на лютне и писать сонеты даме сердца. А главное, быть искусным любовником, постигшим все тонкости науки нежной. Поэтому наш король так и стремится, чтобы при его дворе блистали прекрасные дамы. Женщины, как можно больше прекрасных женщин – вот кто может любовью возвысить рыцаря!

Мысли Брэндона витали далеко, но все же он заставлял себя отвечать, поддерживать эту светскую болтовню.

– Но как же тогда быть с утверждением, что «глупец тот, кто спешит и поминутно меняет свои привязанности»?

Это уже был камень в огород Франциска, но Бониве не принял это к сведению, легко рассмеявшись.

– О, милорд Саффолк так хорошо осведомлен в науке нежных законов! Тогда, сударь, я напоминаю вам ещё одно предписание: «Ничто не запрещает мужчине быть возлюбленным двух женщин, как и женщине – любить двух мужчин».

– И этот закон, несомненно, станет при дворе Франции главенствующим, – лукаво ответил Брэндон.

Какая скука! Он едва переносил эти светские рауты. И это он, опытнейший царедворец и интриган!.. Но сейчас его волновало другое: как поскорей уладить переговоры и увезти свою Мэри.

Зазвучали фанфары. Появился Франциск – блестящий вельможа в черном (при дворе ещё носили траур по Людовику XII). Но на роскошном одеянии Франциска было нашито столько жемчуга и драгоценных камней, что ткань напоминала собой звездное небо. Черный плоский берет был украшен полоской нежного лебяжьего пуха, а в прорезях широких рукавов и штанов виднелось тонкое полотно белья столь ослепительно белого цвета, что оно казалось голубоватым. Держался Франциск как истинный король, величаво и изящно; его узкие темные глаза сверкали. Поравнявшись с мадам Шатобриан, он замедлил шаги. Красавица скромно потупилась и присела в реверансе.

– Ставлю свою голову против одного су, что Франциск переспит с ней ещё до коронации, – шепотом заметил Бониве.

Прием тянулся бесконечно. Франциск пару раз подзывал Брэндона, заговаривая с ним о Генрихе VIII. Он давно наблюдал за блистательным двором молодого короля из-за Ла-Манша, и теперь подробно расспрашивал его об обычаях, царящих там. Чарльз тут же воспользовался предлогом, чтобы коснуться важной темы. Ведь его Генрих завоевал Турнэ, и необходимо, чтобы новый король подтвердил право владения англичанами города во Франции.

Но Франциск не хотел сегодня говорить о политике. Он поднял руку.

– Все, никаких дел! Мы будем говорить о любви, ибо она одна вечна и чего-то стоит. Руки прочь от любви! Несчастливы только дураки. А что такое счастье, как не удовлетворение любовной страсти?

Брэндону все это стало надоедать. В последнее время он, острослов и бахвал, умевший всегда оказаться одной из центральных фигур, был замкнут и печален, отнесясь к услужливо подосланным к нему красивым леди с вежливым равнодушием. Чарльз был благодарен чуткости Бониве, который, видя настроение своего английского приятеля, увел их от него. Он стоял одиноко в нише окна, наблюдал, как двор веселят остроты любимого шута Людовика XII, а теперь Франциска I, горбуна Трибуле. Потом придворный поэт продекламировал свою поэму на религиозную тематику, но с модными сочетаниями христианских и языческих мотивов: так, Диана, Юнона и Эол оказывали услуги Божьей Матери, а Меркурий присутствовал на проповеди Иоанна Крестителя. Когда начались танцы, Брэндон незаметно ушел. У дверей в свои покои увидел, как его оруженосец Гэмфри Вингфрильд беседовал с каким-то молодым человеком в одежде торговца, но сразу оставил его, увидев герцога.

– Это мой друг из Саффолкшира Боб Пейкок, – объяснил он, помогая Брэндону снять золотую цепь и пояс и укладывая их в шкатулку. – Его отец – известный торговец шерстью. Правда, сейчас они расширяются и решили приторговывать ещё и французским винам. Боб возвращается от отца, который недавно купил себе дом в Париже. Когда-то мой приятель был безумно влюблен во фрейлину леди Мэри Джейн Попинкорт... Он и сейчас ещё сохнет по ней, и спрашивал, не известно ли мне, где она сейчас. Ведь её роман с герцогом Лонгвилем уже в прошлом.