Королева в придачу

– Монах францисканец? Не понимаю, зачем, – и рассмеялась. – Думаю, щепетильная мадам Луиза не допустит его ко мне. Ведь пусть он и монах, но все же мужчина, а этой ящерице только и мерещится, что я соблазню любого, лишь бы забеременеть.

А пока она наслаждалась болтовней с Анной, пела с ней, прогуливалась по саду, с наслаждением вдыхая сырой зимний воздух. Анна ныла, что из-за сырого снега совсем промокли её башмачки и кайма на юбках, но Мэри лишь рассмеялась, запустив во фрейлину снежком. А так как Анна была бойкой девочкой и ответила тем же, то какое-то время, они весело бросались снегом, пока их не отвлекла вереница чинно идущих в часовню бернандинок. Мэри даже показалось, что затворницы тоже наблюдают за ними – по крайней мере, одна из послушниц далее приотстала, словно бы сделав попытку подойти. Заинтригованная, Анна сделала ей ободряющий жест и засмеялась, когда послушница, наоборот, ускорила шаги, удаляясь в молельню.

– Ни за что не хотела бы стать монахиней, – заметила фрейлина королеве. – Уйти из мира, лишиться внимания мужчин... какая, должно быть, скука!

По сути, Анна при королеве тоже вела жизнь затворницы. Конечно, Анна была свободнее, могла покидать Клюни, бегая за покупками для королевы. После смерти супруга Мэри осталось немалое состояние, и она могла позволить себе купить все, что угодно. А ещё ей остались драгоценности, множество сверкающих украшений, которыми Людовик так любил баловать юную жену. Порой Мэри перебирала их. Огромный бриллиант «Неаполитанское зеркало» – мерцающий, темно-серый, с бликами на изящных гранях... Он был как раз под цвет её глаз. А прекрасные жемчуга – совершенно круглые, отборные, с нежным лунным оттенком! Рубины, темные, но с огненным сиянием изнутри, а ещё сапфиры и изумруды в тонкой золотой филиграни, драгоценные колье, диадемы, кольца, броши. Их отблеск развлекал Мэри, она любовалась ими, порой даже забывая о мраке черной комнаты, о своем узилище. Казалось бы, за эти сокровища она могла купить все на свете. Но нет. Был ещё спорным вопрос, имеет ли она на них права, не заберут ли их у неё под предлогом, что они принадлежат французской короне.

Складывая украшения, Мэри краем глаза увидела Анну Болейн. Девочка, кажется, не дышала, не сводя глаз с этого великолепия. Сейчас, не видя, что королева наблюдает за ней, захваченная зрелищем отблеска драгоценностей, она не контролировала выражение своего лица. Без обычной игривой веселости, оно и не напоминало лицо подростка: напряженное, алчное, глаза так и горят.

Анна все же заметила, что королева смотрит на неё, и словно испугалась. Но тут же, очаровательно пожав плечами, улыбнулась.

– Какая роскошь! На что бы я только не решилась, чтобы иметь такие же.

И, спохватившись, склонилась к вышиванию. Мэри задумчиво смотрела на неё. Прелестная девичья головка, длинные ресницы, черные волосы, разделенные на аккуратный прямой пробор – сама невинность! Но у невинности имелась роскошная шапочка из бесценного китайского шелка, расшитая золотом и мелкими алмазами, с бархатки на шее свисала большая жемчужина в форме сердца, а в ушах мерцали гранаты, и такой же, но более крупный гранат сиял на броши в форме звезды, приколотой на корсаже. Мэри знала, что Анна Болейн очень любила украшать себя. Даже в замкнутом мире Клюни она то и дело наряжалась, украшая себя дорогими каменьями. Мэри как-то заметила, что драгоценностей у этой девочки поболее, чем у её прочих фрейлин, хотя по знатности рода и богатству Болейны уступали Дакрам и Греям. Откуда же все это? Мэри нравилась Анна, но её опасное положение и постоянная настороженность сделали её подозрительной. Ведь жалование Анны было не так уж велико, чтобы покупать столь ценные вещи, а её отец деньги тратил на коллекцию мебели, и Анна даже как-то жаловалась, что Томас Болейн совсем не помогает ей материально. И тем не менее она ежедневно меняла наряды и драгоценности.

– Откуда у вас сия дивная вещица? – как бы между прочим спросила Мэри, указывая на украшавшую корсаж фрейлины брошь с гранатом в форме звезды. – Дорогое украшение. Девочка смутилась и выронила моток пряжи, который скатывала в клубок.

– Мне лестно, что миледи заметила сию безделицу. Конечно, она не идет ни в какое сравнение с вашим бриллиантом «Неаполитанское зеркало», или с вашими жемчугами. А ваши рубины, такие алые, крупные...