Королева в изгнании

— Тогда он должен тихо исчезнуть. Во имя России. В конце концов, это его долг и привилегия — жить во имя России. А если нужно, то и исчезнуть во имя нее.

— И убивать его, вы поручите мне…

Илья Аркадьевич, словно внезапно отрезвев, огляделся по сторонам. И сказал, понизив голос почти до шепота:

— Еще раз повторяю: надеюсь, что до этого не дойдет. А уж если дойдет, ты будешь не орудием, а чем-то вроде Троянского коня.

— Ясно, — Маша почувствовала, что усталость берет свое. — Ладно. Когда все это будет?

— Не знаю. Скоро.

— Ладно. Я спать хочу. Проводите меня.

Скоростной лифт в один миг домчал их до ее седьмого этажа. У двери номера они остановились.

— До завтра, — полуутвердительно, полувопросительно произнесла Маша.

— До завтра, — ответил он.

И вдруг быстро наклонился и коснулся губами ее щеки. И тут же быстрыми шагами вернулся к лифту.

Как странно, — думала Маша, открывая ключом дверь. — И этот человек принудил Соню спать с ним? Это совсем на него не похоже. Или она врала мне? Нет. Точно нет. Кое-что в том, как они при ней общались друг с другом, говорило и о взаимной ненависти, и о том, что близость между ними действительно была. Неужели он играет со мной? Хочет казаться лучше чем есть на самом деле?

Она разделась, погасила свет и, уже засыпая, подумала, ничуть не стесняясь своей мысли: "Если бы сейчас он начал приставать ко мне, я бы вышвырнула его вон. А вот если бы он остался как-то случайно… Я бы, наверное, была даже рада этому…"

4

Три дня после «обработки» президента прошли без особых событий, и Маша пару раз заговаривала с Берманом на предмет «каникул» — съездить домой или в Питер, к отцу. Но тот всякий раз отвечал уклончиво. Необходимость в ее помощи может возникнуть в любой момент, и, по-видимому, это случится очень скоро.

И вот, на четвертый день, во время экскурсии по Москве, которую Илья Аркадьевич устроил на своей «Волге» для скучающей Маши, в салоне автомобиля зажужжал радиотелефон.

— Да? — взял трубку Берман. — Понял.

Вот и весь разговор.

— Итак, завтра. — Обернулся он к Маше, и она увидела, как изменилось его лицо. — РОВНО В ШЕСТНАДЦАТЬ НОЛЬ-НОЛЬ ПРЕЗИДЕНТ ЖДЕТ НАС У СЕБЯ.

— Нас — это сколько?

— Нас — пятеро. Я, шеф, замминистра обороны и двое экономистов. Назавтра намечено обсуждение нашего проекта. Если ответ, хотя бы в целом, будет положительным, послезавтра ты тихо и мирно отправишься домой. Домой ты отправишься и в противном случае, но тогда тебе придется сперва поучаствовать в неприятном деле. Схема операции проста как мир. Ты будешь нашим оруженосцем. Пять пистолетов и нервно-паралитический баллон вполне поместятся в твою сумочку. Вся наша команда, в отличии от президентской, будет видеть тебя. При необходимости, ты просто раздашь нам оружие.

— Путч?

— Если хочешь, да. Только без арестов и прочего идиотизма. Вся эта банда маразматиков должна быть уничтожена. Официальная версия по президенту — скоропостижная смерть от сердечного приступа. Похороны с почестями… Короче, дальнейший механизм разработан детально, а тебе его знать ни к чему. Сейчас едем в «Россию», сиди в номере и не высовывай носа. Завтра в полдень я буду у тебя.

С двенадцати до трех Берман и Маша обсуждали все возможные варианты поведения президента и его людей, а соответственно — варианты ее поведения. Кроме того Маша несколько раз внимательно просмотрела четыре принесенные Ильей Аркадьевичем фотографии — людей его команды. Точнее команды Генерального прокурора, ведь именно он, в самом крайнем случае, должен был стать главой страны…

Моделировалось несколько вариантов развития ситуации, но того, что произошло на самом деле ожидать не мог НИКТО.

Они вошли в огромный светлый кабинет, или, точнее — в небольшой зал. Президент восседал в торце длинного стола. Он привстал и приветственно кивнул головой. Поздоровавшись, пятерка генерального прокурора села по левую руку от главы государства. По правую село четверо приближенных президента, включая главу правительства.

— Господа, — начал президент, — мы внимательно ознакомились с представленными вами документами.

Приближенные с неопределенными улыбками покачали головами.

— Следует согласиться с тем, что работа вами проведена серьезная, анализ собранной информации восхищает скрупулезностью. Однако создается впечатление, что выводы получены вами не в результате этого анализа, а под воздействием ошибочной идеи принятой вами априори. Простите, — неожиданно отвлекся он, — позвольте поинтересоваться: ТУТ ПРИСУТСТВУЮТ ВСЕ, ИМЕЮЩИЕ ОТНОШЕНИЕ К ЭТОЙ РАБОТЕ?

Генеральный секретарь, полноватый, кажущийся стеснительным человек в очках, одного примерно возраста с Берманом, огляделся, так, словно не знал точно с кем вошел в кабинет и, удовлетворенно кивнув, подтвердил:

— Да. Все.

— Тем лучше, тем лучше, — потер ладони президент. — Ибо все ваши «предложения» в совокупности мы склонны расценивать не иначе как государственную измену.

На миг в зале зависла тяжелая тишина. Маша глянула на Бермана. Его лицо было напряжено так, словно он пытался, но не мог, осмыслить сказанное президентом.