Королева в изгнании

Хан заглянул прямо в ее фарфорово-голубые глаза. Амулет буквально жег пальцы. И тут какой-то демон заставил юношу вздернуть подбородок и заявить:

– Я уже далеко не мальчишка, госпожа Байяр.

Фиона застыла в седле. Она пристально всмотрелась в Алистера, сжимая в руке поводья. Затем судорожно сглотнула.

– Нет. – Девушка провела языком по губам. – Ты действительно не мальчишка. И говоришь совсем не как дикарь.

Уил протянул руку и коснулся чародейки, будто хотел вернуть ее внимание себе.

– Ты знаешь этого… торговца, Фиона? – В его голосе угадывались нотки презрения.

Но благородная леди не сводила с Хана глаз.

– Ты одет как торговец, – прошептала она себе под нос. – Ты в дикарских тряпках. Но ты светишься. – Девушка посмотрела на свои мерцающие руки, а затем снова подняла взгляд на Алистера. – Кровь и кости, вокруг тебя чародейская аура!

Хан опустил глаза и с ужасом обнаружил вокруг себя магическое свечение, предательски заметное даже днем. Более того, ореол был ярче обычного – он сверкал под кожей, словно отражающиеся от воды лучи солнца.

Но ведь амулет должен был вобрать силу в себя. Может, в трудных ситуациях в Хане зарождалось ее столько, что артефакту было не под силу справиться?

– Это пустяк, – быстро отреагировал Танцующий с Огнем. – Такое случается при контакте с магическими вещицами на племенных ярмарках. Побочный эффект. Он быстро проходит.

Хан удивленно покосился на друга, который умел «извернуться ужом», как бы выразились на Тряпичном рынке.

Горец взялся за уздечку Тряпичника и повел пони Алистера за собой.

– Нам, право, очень хочется остаться и продолжить отвечать на вопросы проклинателей, но нам нужно поторопиться, иначе заночуем сегодня в лесу.

Фиона проигнорировала Танцующего с Огнем. Она не переставала, сощурившись и склонив голову, изучать Хана. Глубоко вздохнув, девушка выпрямилась и скомандовала:

– Сними шапку!

– Мы подчиняемся королеве, чародейка, а не тебе, – ответил горец. – Пойдем, Одинокий Охотник, – буркнул он.

Хан не сводил глаз с Фионы, держа руку на амулете. Кожа горела от магической силы и презрения, которые растекались по телу, будто коньяк. Юноша неспешно и демонстративно ухватился свободной рукой за шапку и стянул ее, высвобождая светлую копну волос. Ветер, дувший со стороны Марисского Пути, взъерошил пряди Алистера и откинул их с его лба.

– Передай лорду Байяру, – начал Хан. – Пусть держится от меня подальше, иначе всей вашей семейке не поздоровится.

Фиона продолжала глазеть. Первые несколько мгновений казалось, что она не могла найти слов, но наконец выдавила:

– Алистер. Ты Кандальник Алистер. Но… ты чародей? Это невозможно!

– Сюрприз! – ответил Хан.

Он приподнялся в стременах. Одной рукой юноша сжимал амулет, а другую вытянул вперед. Пальцы его сложились в колдовском жесте, будто знали, как это делается, а из уст сами собой вырвались слова заклинания.

Дорога пошла буграми, растрескалась, и прямо из-под земли проросла изгородь из колючего кустарника. Она отделила Хана с другом от высокородных чародеев напротив. Буквально через несколько секунд преграда была уже по грудь лошадям.

Пораженный Алистер отдернул руку от амулета и обтер ее о штаны, будто хотел очиститься от магии, как от грязи. Его голова поплыла, а затем прояснилась. Юноша глянул на Танцующего с Огнем, который глазел на друга так, словно не мог поверить глазам и ушам.

Фиона наконец снова обрела дар речи и закричала:

– Это он! Кандальник Алистер! Он пытался убить верховного чародея! Схватите его!

Но никто даже не шелохнулся. Колючая стена продолжала вздыматься к небесам скрученными ветвями. «Синие мундиры» таращились на торговца, который оказался опасным преступником и на пустом месте воздвиг преграду из шипов.

Танцующий с Огнем взмахнул рукой, и во все стороны разлетелись языки пламени. Стена ярко вспыхнула. Тряпичник поднялся на дыбы, норовя сбросить всадника. Завопив от страха, гвардейцы попадали на землю и прикрыли головы руками.

Хан пришпорил Тряпичника, и испуганный пони помчался сквозь врата. Танцующий с Огнем на своем скакуне не отставал от друга. Юноша вжимался в спину пони, а волосы его развевались по ветру. Шедшие навстречу путники торопливо расступались, ныряя в канавы по обе стороны дороги. Из-за спины мчащихся всадников доносились выкрикиваемые приказы и громкие стоны.

Затрещали арбалеты. Гвардейцы пускали стрелы не глядя. Хан как можно сильнее прижался к шее Тряпичника, чтобы в него сложнее было попасть.

Фиона прокричала:

– Моему отцу он нужен живым, бестолочи!

После этого выстрелы из арбалета прекратились. И это было большой удачей, потому как дорога от границы была широкой и медленно уходила вниз. Когда преследователи преодолеют воздвигнутый барьер, юноши превратятся в легкие мишени.

Хан обернулся как раз в тот момент, когда Фиона проделала неровное отверстие в полыхающей преграде. Двое высокородных чародеев устремились вперед, и за ними на лошадях последовал взвод безрадостных гвардейцев. У «синих мундиров» не было никакого желания вступать в схватку с теми, кто бросался пламенем и шипами.