Королева теней

– Расскажи про ведьмино потомство, – велела Манона, совладав с собой.

– Это не ведьмино потомство. Они даже на младенцев не похожи, – выпалила Элида, закрыв лицо руками. – Это другие существа. Демоны. Кожа напоминает черный алмаз. У них не лица, а морды, усеянные зубами. Клыки. Да, у них уже есть клыки. Но не такие, как у вас, – добавила она, опуская голову. – У них зубы из черного камня. И никто из родившихся не похож на вас.

Если слова Элиды ужаснули Астерину и Соррель, внешне это никак не проявлялось.

– В каком состоянии Желтоногие? – спросила Манона.

– Они прикованы к столам. Или к алтарям. Они все плакали и умоляли этого, со светлыми волосами, их отпустить. Но они… они вот-вот должны родить. И тогда я побежала. Побежала со всех ног… Это так страшно… так страшно.

Не выдержав, Элида заплакала.

Манона повернулась к своим заместительницам.

Глаза побледневшей Соррели были полны гнева, но она тут же опустила голову.

Зато Астерина выдержала взгляд Маноны. Никто из подчиненных еще не глядел на нее с такой откровенной яростью.

– Ты позволила смертным сделать это.

Манона взмахнула рукой, сверкнув железными ногтями:

– Мои приказы не обсуждаются. И задания, которые нам дают, тоже.

– Это не выполнение приказа! – выкрикнула Астерина. – Это неслыханная мерзость!

Перестав плакать, Элида бочком переместилась к очагу. Подальше от назревающей ссоры.

Ее удивили слезы в глазах Астерины. Настоящие слезы.

– Никак у тебя сердце размягчилось? – прорычала Манона. – Слишком чувствительной стала.

Она поймала себя на том, что говорит точь-в-точь как бабушка. Даже интонации те же.

– Ты позволила смертным сделать это! – заорала Астерина.

– А ну успокойся! – одернула ее Соррель.

Астерина яростно оттолкнула Соррель, и та ударилась спиной о комод. Не дав ей очухаться, разгневанная ведьма подскочила к Маноне.

– Ты отдала ему этих ведьм! Отдала и радовалась, что не Черноклювые!

Манона стремительно протянула руку, намереваясь ухватить Астерину за горло. Но Астерина перехватила ее руку, глубоко вонзив свои железные ногти. Хлынула кровь.

Какое-то мгновение единственным звуком был стук падающих на пол капель крови.

За спиной Астерины блеснул кинжал Соррели. Одно слово главнокомандующей, и лезвие вонзится в спину непокорной ведьмы. Манона могла поклясться, что у Соррели чуть дрожит рука.

– Больше ты не будешь задавать вопросов, – сказала Манона, глядя в пылающие черные глаза Астерины. – И не будешь чего-либо требовать. Отныне ты не являешься моей второй заместительницей. Тебя заменит Васта. А ты…

Астерина засмеялась, хрипло и как-то обреченно.

– Выгнать меня – проще простого. Но ты ничего не сделаешь, чтобы помочь тем Желтоногим ведьмам. Ты палец о палец не ударишь. Ты не станешь сражаться ни за них, ни за нас. Зачем тебе осложнять отношения с герцогом и его прихвостнем? И потом, что скажет твоя бабушка? Почему она не ответила ни на одно твое письмо? Сколько ты их послала?

Железные ногти Астерины все глубже вонзались в руку Маноны. Та спокойно выдерживала боль.

– Завтра утром, во время завтрака, ты будешь наказана, – прошипела главнокомандующая и с силой оттолкнула свою разжалованную заместительницу.

Потом опустила окровавленную руку. Нужно поскорее перевязать рану. Кровь на ладони и пальцах была такой знакомой…

– И учти, Астерина Черноклювая: если ты попытаешься освободить их или сделаешь иную глупость, следующим твоим наказанием станет казнь.

Астерина снова засмеялась:

– Ты бы не вмешалась, даже если бы в подземелье издевались над Черноклювыми. Верность, послушание, жестокость – это все, из чего ты состоишь.

– Уходи, пока ноги тебе еще служат, – тихо сказала ей Соррель.

Астерина стремительно повернулась к ней. Лицо ее морщилось, как от боли.

Манона заморгала. Да уж, эти чувства.

Астерина ушла, громко хлопнув дверью.

Элида вызвалась промыть и перевязать Маноне рану. К этому времени сама она более или менее успокоилась. Но то, что ей довелось увидеть – сначала в подземелье и теперь здесь…

«Ты позволила смертным сделать это». Элида не винила Астерину, хотя ей было непривычно и даже страшно смотреть, как та полностью теряет самообладание. Обычно ведьмы проявляли лишь холодное любопытство, безразличие или яростную кровожадность.

Вскоре после ухода Астерины Манона отпустила и Соррель, велев проследить за разжалованной ведьмой и удержать ту от отчаянных глупостей.

Неужели вызволение Желтоногих Манона считала глупостью? Или ведьмы не жалели даже своих?

Манона смотрела в пространство. Элида смазала ей раны и потянулась за бинтом. Все не настолько серьезно – особенно если учесть, что раны ведьм заживали гораздо быстрее.

– Неужели ваше разоренное королевство стоит этого? – решилась спросить Элида.

Манона повернулась к темному окну, сверкнув золотисто-желтыми глазами.

– Людям нас не понять. Знала бы ты, каково быть бессмертными и не иметь родины. Быть обреченными на вечное изгнание, – холодно, отрешенно произнесла она.