Королева мутантиков

Ждать подходящей минуты Умнику пришлось недолго. На балкончик вышел начальник телохранителей Пуп и, зевая, посмотрел вниз на костры. На поясе у него висел большой кошелек с золотыми монетами и кусочками реакторного стержня, который среди карликов ценился даже больше золотых монет. На одну золотую монету можно было купить взрослую свинью или пять красноглазых собак, а на кусочек реакторного стержня – молодую жену или ведро ртути. А что нужнее – выбирайте сами.

Умник сосредоточился, и тесемки кошелька Пупа развязались. Золотые монетки и кусочки стержня стали по одному вылетать из кошелька и кружили в воздухе, как осиный рой.

– Получилось! – прошептал Хорошист. – Получилось!

Дедушка Умник не отрывал пристального взгляда от монет. Он знал, что стоит ему отвести глаза или зажмуриться, как он потеряет с монетами контакт и они осыплются.

Почувствовав, что кошелек у него на поясе стал легче, Пуп схватился за него, но тот уже был пуст. Золотые кружочки и кусочки стержня сделали прощальный круг над головой начальника телохранителей, потом градом устремились вниз и пронеслись над головами у изумленных карликов.

– Не сметь трогать! Всех перекупаю! Это мое! – закричал Пуп, но только сделал хуже.

Сообразив, что это не мираж и не фантомы, а настоящие деньги, стражники побросали копья и, забыв о своих обязанностях, стали гоняться за драгоценными кружочками. Монеты то взлетали вверх, то, дразня, мелькали над головами, не даваясь в руки, то зависали над костром, и раззадоренные карлики, прыгая через огонь, подпаливали себе шерсть.

Начальник телохранителей Пуп, которому была не безразлична судьба его денег, спрыгнул с балкончика и, разгоняя карликов булавой, принял участие в ловле монет.

Вскоре дедушке Умнику надоела эта игра. Он перестал следить за золотом, и монеты и кусочки стержня посыпались на землю. Карлики бросились их собирать и делить. А где дележ, там и до драки недалеко. Сцепившиеся стражники лупили друг друга булавами, катались по земле и швырялись углями из костра. Досталось и начальнику телохранителей, которого кто-то так шарахнул по затылку древком, что у него искры из глаз полетели.

Пока карлики дрались из-за монет и тузили друг друга, мутантики перебежали опасный открытый участок и спрятались за ржавым трактором на заднем дворе. Бормоглотик обмотал вокруг пояса длинную веревку и залез по выщербленным камням АЭС на один из балкончиков, на котором валялось брошенное подводное ружье, после того как его хозяин в горячке спрыгнул вниз и принял активное участие в свалке.

Бормоглотик спустил веревку и по очереди поднял Хорошиста и Умника. Особенно сложно было поднимать дедушку, потому что старичок намертво вцепился в скейт и наотрез отказался оставить его внизу. Пришлось обвязать Умника под мышками и втаскивать его вместе со скейтом.

Наконец карлики закончили собирать монеты. Из того, что было в кошельке Пупа с самого начала, ему, несмотря на угрозы, не удалось вернуть и трети. Остальное исчезло в чужих карманах, хотя карлики и клялись, что ничего не брали, а только помогали собирать.

«Ничего, из государственной казны еще наворую», – утешил себя Пуп, и на душе у него стало немного легче.

Мутантики тем временем стояли в длинном узком коридоре на одном из верхних уровней реактора, где на стенах мерцали факелы и висели грозные алебарды и щиты, которые Рыжая Карла, заботясь о благоустройстве замка, велела принести из исторического музея.

Дедушка Умник вскочил на скейт и первым медленно поехал по коридору. За ним на цыпочках крались Хорошист и Бормоглотик.

– У, куздры глокуздрые! Приятно пройтись темной ночью по реактору! – прошептал лобастик, прислушиваясь к каждому звуку.

У поворота коридора Умник обернулся и приложил палец к губам.

– Там кто-то есть! – прошептал он. Мутантики прижались спинами к стене и затаились.

Из-за поворота показались учительница Грымза и Требуха, тащившие что-то тяжелое. Бормоглотик разглядел, что это была ковровая дорожка, которую эти две почтенные дамы где-то украли.

– Глаза б мои не глядели! Не люблю, когда что-то плохо лежит, – бормотала Требуха.

– Разве этому коврику на лестнице место? – подтвердила Грымза. – В темноте лежало, никто и полюбоваться не мог. Вот постелю у себя в комнате, будет совсем другое дело. Сяду в кресло и стану любоваться.

– В кресло? В какое кресло? – вдруг подозрительно спросила Требуха. – У тебя же не было кресла! А ну признавайся, где ты его стащила? Неужели то самое из-под лестницы?

Грымза сделала вид, что не расслышала, и, прикидываясь, что готовится к завтрашнему уроку, забормотала:

– Александр Сергеевич Пушкин родился в тысяча семьсот девяносто девятом году, а умер немножечко позднее.

– Ишь ты, наглая какая! Глухой притворяется! Сама кресло сперла, а на Пушкина сваливает! Мы же договорились: я помогаю тебе унести ковер, а ты стоишь на шухере, когда я ворую кресло! – клокотала возмущенная толстуха.

Почтенные дамы не всегда бывали довольны друг другом, что не мешало им вместе обворовывать реактор, вынося из него самое ценное.