Королева Мертвых

Только, я не была до конца уверена, как оказалась здесь. Что-то потянуло меня вниз. Имеется ли что-то, что вызволит меня?

Все хорошо. Я заставила себя успокоиться и восстановить дыхание. Давай просто подумаем, что это…

Удар невидимой молнии врезался в меня, не давая вздохнуть. Агония разлилась во мне. Моя спина выгнулась, и я изогнулась над поверхностью того, что удерживало меня на месте, мой рот открылся в безмолвном крике.

Хорошо, хорошо! Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы…

Второй удар, почти такой же неожиданный, как и первый, ударил, парализовал меня в очередную бесконечную волну боли, трещащую вдоль моих нервных окончаний, которых у меня не должно было существовать. Как что-то могло так болеть, когда у меня даже не было подобия тела, не говоря уже о реальном теле.

Я осела на месте, не в состоянии двигаться, не в состоянии бороться, вынужденная просто ждать следующей неизбежной ударной волны причиняющей страдания тому, что осталось от меня.

Проходили секунды или часы, образовался более длинный промежуток, чем между первым и вторым ударами, и ничего не произошло.

Может… может это все. Может, их было только два.

Я не сразу потеряла бдительность, начав так думать, прежде чем молнии вернулись, еще более мощные, чем раньше.

Только в этот раз, что-то было по-другому. В тишине, что последовала — я не могла даже вздохнуть, сквозь боль: это было даже хуже, чем в тот раз, когда у меня появился ожог, который отслоился слишком быстро. Я услышала что-то, что не слышала раньше.

Голоса.

Они были приглушены до неузнаваемости или даже понимания, но, тем не менее, это были голоса.

Там кто-то был. Звучало так, как будто их там было много. Но, как только пропал эффекты от молнии, пропали и голоса, и я осознала, что уже достаточно долго задержалась в этой тихой черноте.

Но теперь я знала. Я была готова.

Когда этот четвертый удар молнии атаковал, я не сопротивлялась. Это все равно не помогало бы. Я позволила это, представляя, как он проходит сквозь мое тело, как было в прошлый раз, и как я до сих пор видела в своем воображении.

И я достигла тех голосов.

Моя первая догадка того, что что-то происходило, была слишком проницательной. Затемнение черного вокруг меня сменилось на более светлое, нечеткое серое. Мне стало легче дышать. Внезапный ритмичный шум ударов наполнил воздух. Мое сердце бьется? Оно было слишком громким.

Голоса становились все громче и все отчетливее, я последовала за ними, намереваясь сбежать. Там где были голоса, были другие люди. Люди, НЕ запертые в чьем-то чужом теле.

— Дайте мне три на пятьдесят.

— Подождите. У нас имеется ритм.

— БП это восемьдесят на шестьдесят.

— Введите еще двадцать кубов.

Голоса говорили друг с другом, и оборудование громко пищало. Где-то поблизости рыдала женщина.

— Ее состояние стабилизируется.

Подождите. Все это казалось хорошо знакомым. Слишком знакомым. Это были больничные выражения. То же самое я слышала, когда я наблюдала за тем, как они пытались спасти меня, спасти мое тело, в тот день, после школьного автобуса. Только в этот раз, не было стабилизации. Не было ритма. Не было облегчения в напряженных голосах, как сейчас.

Они спасали мою жизнь. Нет, не мою. Лили?

Я должна была выбраться отсюда прямо сейчас. Если она умерла, я не желала застревать в этом месте.

Я протолкнулась через оставшиеся слои серого и вынырнула из темноты — наконец! — в лучи слишком яркого света.

Я направила руку вверх, чтобы прикрыть еще закрытые глаза… или, вернее, я попыталась. Я почувствовала как палец или два дернулись, но не шевельнулись по-настоящему. Моя рука была тяжелой и слишком… мясистой. Будто, я неожиданно набрала сотни фунтов.

Ты просто слабачка, сказала я сама себе.

Но что-то в этом казалось совершенно не правильным.

Все тело болело, как будто, я пробыла долгое время в одной позе. Как бывает, когда ты просыпаешь после того, как спишь двенадцать часов, не двигаясь. Вся левая моя сторона, но особенно левая нога….не двигалась. Голова ужасно пульсировала, чего я никогда не испытывала. И я почувствовала, как мои руки кололи и трогали, диагностируя медицинским оборудованием мой пульс.

Нет, нет, нет. Это было неправильно.

Со слишком быстро бьющимся сердцем, — и пищащим звуковым сигналом где-то по близости, продолжительное время — я заставила свои глаза немного приоткрыться и остаться открытыми, несмотря на свет, из-за которого они рьяно заслезились. Я совсем не могла пошевелить головой, но даже этой крошечной части обзора, размытой и болезненной, было достаточно.