Когда Лео принес палку и вновь положил ее к ногам Дуэйна, инспектор Лэнсер приказал:
– Оставь палку в покое, парень. Мы с тобой на службе.
Они тронулись дальше и вскоре вышли к району, отгороженному от остального поселка высоким забором.
– Здесь, – сказал, поворачивая ключ в замке калитки, инспектор, – заперты от греха подальше, те, кто баловали с детишками.
Лэнсер отворил калитку, и они с Дуэйном прошли за ограду. Дуэйн ожидал, что по улицам будут шнырять похотливые типы в засаленных фуфайках, но, к его удивлению, люди за забором с виду ничем не отличались от остальных жителей поселка.
Когда он поделился своим наблюдением с Лэнсером, тот удивил его еще больше, сказав:
– Большинство этих несчастных педиков невинны как молочные ягнята.
– Но тогда что они здесь делают, сэр? – спросил Дуэйн.
– На бедняг наклепали зловредные спиногрызы. Мелкие вреднюги завлекли их, слопали конфетки и побежали плакаться в «Детскую линию»[10].
Дуэйн промолчал, хотя ему и хотелось заступиться за оскорбленных детишек. Тренер по плаванию часто запускал руку Дуэйну в плавки, якобы проверял, нет ли у мальчика каких‑нибудь отклонений.
Потом они наскоро обошли квартал, заселенный врачами и юристами, у которых отняли лицензии (здесь Лэнсера и Дуэйна оскорбил адвокат – правозащитник, завопивший: «Марионетки полицейского режима!»), и вернулись на контрольный пункт. Инспектор Лэнсер отсканировал письмо Пэрис Баттеруорт, чтобы ознакомить Дуэйна с процедурой.
Со второй строчки Дуэйн понял, что Пэрис приписала себе авторство знаменитого стихотворения Элизабет Браунинг. Это его горько разочаровало.
Лэнсер сказал:
– А неплохие стишки. Интересно, в какой школе она училась?
Он набрал имя и регистрационный номер Пэрис, и на экране высветилась вся история ее жизни.