Королева демонов

Но все это были случаи, когда речь шла о жизни и смерти. Она разила насмерть, напрямую защищая других, и не убивала беспомощных простаков, очутившихся в железных лапах Уонды.

Лиша вернулась взглядом к великану, восстанавливая в памяти его деяние. Как он небрежно пригвоздил ее к земле, сломив сопротивление. Его неистовство, перед тем как разрядиться в нее.

Были ли после нее другие, пережившие тот же кошмар? Будут ли в дальнейшем, если она оставит его в живых? Простак или нет, великан был хорошо для этого оснащен, и даже крупные уроженки Лощины уподобятся детям под напором этакой силищи. Желудок бунтовал, во рту стоял привкус желчи, а глазницу уже разрывало от боли.

Уонда сделает свое дело. Она убьет его здесь и сейчас, и никто в Лощине их не осудит. Уонду не будут мучить кошмары, и Лиша не могла отрицать, что и ее – тоже, так как утешится мыслью, что мир избавился от последнего из тех негодяев.

Руке было больно; Лиша глянула вниз и увидела, что мертвой хваткой вцепилась в свой хора-жезл.

– Пусть он встанет.

Лиша ждала от Уонды протестов, но та, не успел Джонн Молчун очухаться, отвела руку, вскочила и отошла. Гигант мог схватить киркомотыгу, но остался на четвереньках, дрожа и заливаясь слезами, которые чертили борозды в покрывшей лицо грязи.

Она наставила на него жезл:

– Жаль, что и ты не достался подземникам.

Услышав это, Эрни поднял взгляд, и в его ауре что-то изменилось. Намекнуло на жалость. Лиша помнила отцовский ответ, когда она годы назад пожелала, чтобы подземники забрали ее мать: «Никогда так не говори. Ни о ком».

– Давай же. – Гаред держал наготове топор. – Или позволь мне.

По сравнению с Гаредом Лесорубом Джонн Молчун был не так уж велик. И барон был более чем готов с ним расправиться. Он хотел этого – жаждал убить любого, кто осмелится ее тронуть.

Лиша простерла жезл дальше, но рука у нее тряслась.

– На этом человеке долг крови, – сказала Фавах. – Ударивший дама’тинг повинен смерти.

Ее слова всколыхнули другое воспоминание – о дне, когда Арлен схватился с Кавалем и Коливом, которые намеревались его убить. «Да, мы кровники, но долг лежит на вас. Я мог бы взыскать его нынче, но убиваю только алагай».

Сколько раз Арлен повторял ей это, когда они целовались в ночи? «Лиш, мы воюем с подземниками. Все прочее – верный проигрыш».

Но ради нее даже он нарушил слово.

– Нет. – Лиша уронила руку, и жезл повис. – Здесь не плаха, а мы не палачи.

– Я принесу цепи, – сказала Уонда. – Брошу его в камеру.

Мысль о том, что человек, на нее напавший, будет голосить под ее опочивальней в темнице, не принесла утешения. Лиша чуть вскинула жезл и подошла ближе, исследуя ауру великана. Тот отпрянул.

– Хочешь прощения? – спросила она.

– Да! – простонал он.

– Близится новолуние! – крикнула Лиша, быстро нарисовав метку, и ее голос загремел в ночи. – Клянешься ли ты отстаивать Лощину, когда падет тьма и на нас двинутся демоны?

– Да! – проревел великан. – Да! Да! Да!

Его аура была бесхитростна, как он сам, – ясна и читаема. Он не лукавил.

Она повернулась к лесорубам – ветеранам и новичкам:

– Подземникам безразличны наши дела. Они нахлынут, сплоченные желанием нас уничтожить. Мы обязаны ответить им тем же!

– Да!!! – грянули лесорубы, потрясая оружием и кулаками. Даже евнухи Фавах, лишенные языка и ствола, ударили копьями по щитам.

Лиша вновь посмотрела на Джонна Молчуна, дрожащего от страха. Она понизила голос и усилила его магией:

– Трижды в неделю ты будешь являться к директору Дарси обсудить… зачем нарождаются женщины.

Джонн усердно закивал, а Дарси, поддернув рукава платья, уперла руки в боки:

– И лапы держи подальше, пока я не удостоверюсь в твоей благонадежности.

– Да, – бесцветным тоном повторил Джонн.

Лиша вернула жезл на пояс и нагнулась за тяжелой киркомотыгой великана.

– Теперь возвращайся в строй.

Помявшись, верзила схватил оружие и поспешил занять место, с которого бежал. Новобранцы посторонились, но никто не возразил.

«Мы воюем с подземниками. Все прочее – верный проигрыш».

Сделав глубокий вдох и расправив плечи, Лиша пошла к лошадям с грацией самой герцогини Арейн.

Фавах внимательно изучила кости. Лиша понимала: старая дама’тинг придерется к малейшему изъяну, может и вовсе потребовать все уничтожить и вырезать заново.

В итоге Фавах только хрюкнула, вернула их и выбрала из колоды три карты, которые положила рубашкой вверх:

– Сделай расклад и скажи, что увидишь.

Лиша рассекла кисть, смочила кости и, встряхивая, согрела в руках. Потом, когда они засияли, метнула. Ее пробрал озноб при виде того, как прервалось их естественное движение.

Фавах впечатлилась меньше, она наблюдала этот трюк не сосчитать сколько раз.

– Итак? Что ты видишь?

Много времени Лише не понадобилось.

– Тройка воды, пятерка копий, шарум щитов.

Она ответила уверенно, начертания были ясны. Это считалось азами. Она читала по картам свое будущее, и оно застывало, едва они ложились на стол.

Фавах перевернула их и не сказала ничего по поводу правильного ответа. Перетасовав колоду, она положила ее перед собой на пол:

– Теперь скажи, какие три я возьму.