Королева демонов

– Шазелль будет преподавать в твоей Школе травниц, – сообщила Фавах. – Ей дадут титул, подобающий ее положению и важности материала, и только она будет решать, кого наставлять. Секреты дама’тинг – не ботаника для даль’тинг, передающаяся из уст в уста.

Ноздри Лиши раздулись, она сделала глубокий вдох:

– Я назначу ее госпожой красийских наук. Она получит посох священнослужителя и подмастерьев, которых начала готовить Аманвах.

Фавах кивнула.

– Кроме того, она составит учебный план для общеобразовательных классов, где будут изучать красийскую медицину, меточное дело и шарусак, – добавила Лиша.

– О шарусаке речи не шло, – возразила Фавах. – Секреты…

Лиша качнулась вперед и скрипом перебила старуху. В ауре Фавах вскипел гнев, но Лиша принялась раскачиваться взад и вперед в ритме умиротворяющем, не позволяя обвинить себя в оскорблении.

– Меня не интересуют чудовищные приемы, которые вы придумали, чтобы калечить и убивать людей, – пояснила она. – Я испытала их на себе. Мне нужно, чтобы мои травницы не пострадали, если придется оказывать помощь раненым на поле боя.

Фавах надолго уставилась ей в глаза. Ее аура постепенно успокаивалась.

– Прекрасно. Шазелль этим займется.

Лиша кивнула:

– Она будет подчиняться только мне и директору Дарси.

– Меня раньше Най заберет, чем я подчинюсь неграмотной корове, – прошипела Шазелль по-красийски, обращаясь к Фавах.

Она произнесла это слишком быстро, а потому непонятно для Дарси, Элоны и Уонды, но Фавах, не сводившая глаз с Лиши, увидела, что она все поняла.

– Неприемле…

Лиша вновь закачалась и перебила старуху скрипом. Она повернулась к Шазелль, встретилась с ней взглядом и тоже заговорила по-красийски, но слова предназначались для Фавах:

– Она подчинится директору Дарси или уволочет свою шелковую корму в Красию и доложит Аманвах, что слишком высоко себя ценит и не выполнит того, что мне пообещала дамаджи’тинг.

Открытое лицо Шазелль исказилось от негодования, но аура побледнела от страха.

Лиша плавно переключилась на всем понятный тесийский:

– Ты можешь подать мне петицию, если что-то не устроит, но снисхождения получишь не больше, чем удостоились мужчины. До новолуния меньше недели. Шарак Ка превыше всего.

По своему обычаю, все красийки склонили голову. Тесийки, даже Элона, сделали то же самое и повторили:

– Шарак Ка превыше всего.

Фавах простерла руку в сторону самой юной жрицы:

– Дама’тинг Джайя.

Та поклонилась:

– Дамаджи’тинг Аманвах и я вместе носили бидо в подземном дворце дама’тинг. Она часто говорила, как глубоко любит и уважает твой народ.

«Значит, лет двадцать», – предположила Лиша. Лицо Джайи дышало нежностью от подлинной молодости, а не кукольного тридцатилетия Шазелль с Инэверой. Ее аура была, как у Аманвах, невозмутимой – ровной. Женщина, лишенная детства.

– Джайя, как дама Халван, прибыла, чтобы заботиться о красийских женщинах, проживающих в Лощине. Она будет подчиняться только мне.

– Придется потрудиться, – фыркнула Элона.

Лиша пригвоздила ее взглядом, но вред был нанесен.

Фавах кивнула:

– Насколько я понимаю, имели место некие… трения?

«Знать бы, кто ей об этом доложил – кости или слуги из особняка Рожера?»

– В новолуние многие вдовы узрели, как Арлен Тюк вознесся в небо и молниями разил князей демонов. Обездоленные после потери мужей, многие начали звать его Избавителем. Они отвели своих детей в… анклав единомышленников.

– К так называемым меченым детям, – подхватила Фавах. – Твой вопиющий провал, результат бездумных опытов с магией.

– Возможно, – признала Лиша. – Но я навряд ли поступила бы иначе, если бы вернулась в прошлое. Меченые дети сильны и поклялись защищать нас в Ущерб. Шарак Ка превыше всего.

Она ждала, что женщины поклонятся и повторят, но трюк, похоже, удался только один раз. Фавах повела бровью:

– Может быть.

Лише было нечем возразить. Ренна сказала, что в новолуние на детей можно будет положиться, но она помнила бешеные глаза Стелы и все еще сомневалась.

– Красийки Лощины равняются на Шамавах, – сказала она Джайе. – Большинство трудятся на ее красийском базаре и в гостинице.

– Нам известно о жене хаффита и ее интересах, – пренебрежительно отмахнулась Фавах и наставила палец на Мичу. Для красийки та была низкоросла, с широкими бедрами. По-настоящему молода. – Мича вах Ахман вах Таладжа – сводная сестра твоей дочери. Она будет присматривать за ребенком.

Звякнул фарфор: Тариса занималась чаем. Поскольку обычно ее не было слышно, слабый звук был равносилен звону бьющейся посуды. При упоминании Олив тесийские женщины насторожились.

Лиша повернулась, чтобы взглянуть Миче в глаза, но девушка уклонилась, соскользнула с места, упала на колени и уперлась лбом и ладонями в пол.

Лиша не стала скрывать раздражения при виде столь показной покорности.

– Сколько тебе лет, дитя?

– Достаточно для замужества, если найдется достойная партия, – ответила Фавах.

– Если хочешь кого-то сосватать и не продешевить, обратись к моей матери. – Не сводя с Мичи глаз, Лиша перешла на красийский и резко скомандовала: – Сядь, где сидела, девочка. Смотри мне в глаза и отвечай сама.