Королева демонов

Орган подал голос, когда Раген взошел на холм к Великой библиотеке и Милнскому собору. Вскоре он заведет песнь сумерек, объявляя последний перед комендантским час.

Он снова зазвучит на закате, рассвете и в полдень. Горы, образовавшие кулису собора, служили своего рода жонглерской раковиной, и эхо слышал весь город.

Библиотека была в числе немногих строений, сохранившихся от старого мира. Единственное книгохранилище на всей Тесе, которое осталось невредимым после Возвращения; оно сберегало знания, пока демоны без разбора жгли все вокруг.

Руины старого мира встречались повсюду, если знать, где искать, но применение в Свободных городах нашлось только нескольким древним зданиям. О том, что самым крупным была Великая библиотека Милна, знал каждый школяр, но большинство учащихся и рачителей, ходивших по огромным ступеням памятника старины, не имели возможности сравнить его с собратьями.

Раген мог. Он видел Великий Энджирский собор. Монастырь Новой Зари. Храм Горизонта. Только Шарик Хора превосходил размерами библиотеку, но даже он не мог сравниться с нею в эстетическом смысле. Она вздымалась на фоне двух гор-близнецов, напоминая всяк входящему, что хотя знание – сила, оно также дар от Силы большей и высшей.

Говорили, что истинная мощь Шарик Хора заключена в его стенах, которые достроены из костей павших воинов. Рагена, чина, ни разу не пропустили внутрь. Но какие кости сравнятся со здешним кладезем знаний? Тех, что столько лет делали Милн самым могущественным городом Тесы?

Библиотеку окружал обширный кампус, где обосновались Школы матерей и травниц, а также другие научные и учебные учреждения. В подвалах собора на большой глубине разместилась Школа аколитов.

На вершине холма не было стен – только кольцо, образованное тридцатифутовыми каменными статуями Хранителей – герцогов, которые правили Милном после того, как в ходе Возвращения погиб король Тесы. Щиты, доспехи и огромные мраморные постаменты Хранителей покрывали мощные церковные метки.

Эти метки отличались от тех, которыми торговала гильдия метчиков. Они были красивы, хитроумны и сплетались в сети неимоверной силы. Такие метки не только преграждали демонам вход, но и обращали силу атаки против самих подземников – иногда сводя атаку на нет. Однажды Раген видел, как огненный демон харкнул на церковные метки пламенем, но раскаленная жижа отлетела ему в рыло и замерзла. Демон с воем бросился в ночь. Были известны случаи, когда демоны забивали себя насмерть, нарвавшись на метки опытного рачителя.

Вкупе с кольцом из статуй начертания создавали самую непроницаемую в Милне сеть. Если город падет, надежда останется только на это место.

Однако сейчас все это временно померкло перед ожившим органом. Раген хотел пойти сразу в библиотеку, но застыл, околдованный его мощью.

Собор заполнили верующие, на Рагена бросали взгляды, за его спиной шептались. Матери, травницы и рачители, как один, притворялись, будто не смотрят на него. Желая укрыться от них, он воздел значок цехового мастера, служивший пропуском на высокий балкон, где над переполненным нефом восседал органист. Далеко внизу виднелся рачитель Роннелл, который заканчивал службу.

Органистом оказался не служка и даже не рачитель, а дочь Роннелла, мать Мери. Раген смотрел на ее ловкие пальцы. Они скользили с уровня на уровень, как ручей, омывающий камни. Туфли стояли под скамьей; она давила на педали босыми, чуткими стопами.

Звук собирался в нефе и возносился на сотню футов к потолочному куполу, расписанному под горное небо. Музыка пробирала Рагена от костей до причиндалов, знакомая ему с малых лет. На глаза навернулись слезы – он осознал, как близок был последние месяцы к тому, чтобы больше ее не услышать.

Доиграв, Мери благоговейно закрыла клавиши. Она обувалась, когда подошел Раген.

– Это было прекрасно, – сказал он.

– Цеховой мастер Раген! – Мери подпрыгнула и плюхнулась на скамью, туфля слетела.

Раген поймал ее, встал на колено и придержал, пока Мери не вставила ногу.

– Просто Раген, иначе буду звать тебя матерью.

– Ни в коем случае, – замотала головой Мери. – Мы не виделись много лет. Я не осмелилась…

– Годы не имеют значения, – ответил Раген. – В детстве ты достаточно долго пробыла под нашей крышей, чтобы мы с Элиссой навсегда приняли тебя в семью.

Мери зарделась и опустила глаза:

– Благодарю, цехо… Раген. Я высоко это ценю.

– Я прослезился от твоей игры, – признался Раген. – Все эти годы я знать не знал, что это ты.

– Я играю только на отцовских службах, – сказала Мери. – Этому учатся все аколиты, но они не садятся за орган до первого причастия в четырнадцать лет. А меня отец учил сызмала, когда я еще до педалей не доставала.

– Оно и видно, – кивнул Раген. – Я слышал и хор в Храме Горизонта, и молебны дама на минаретах Шарик Хора, но ничто не потрясает основ и не отдается в печенках сильнее, чем милнский орган под управлением виртуоза.

– Спасибо, – сказала Мери.

– Все это время, – усмехнулся Раген, – ты слушала, как Джейк старался попасть в такт…