Королева бриллиантов

Наконец кардинал получил долгожданную весточку, листок с золотой каймой со словами, написанными её почерком. Сердце его сразу затрепетало. Это сокровище собственноручно доставил личный камергер её величества, месье Лекло — молодой человек приятной внешности с рассеянным видом праздного гуляки. На нём была новая дворцовая ливрея, но приехал он в обычной карете, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Вполне естественно, месье не был посвящён в тайну и посему мог передать кардиналу лишь обычные дворцовые сплетни. Он был несколько удивлён и даже смущён подобным поручением, хотя и старался не подавать виду. Несомненно, Лекло полагал, что в переданном его преосвященству конверте скрывалась какая-то важная государственная тайна. Её величество лично передала ему своё письмо и попросила всё исполнить побыстрее и с должными предосторожностями. Нет, больше она ничего не сказала, но она, была чем-то чрезвычайно взволнована. Она не сказала, нужно ли ему дожидаться ответа.

Кардинал тут же удалился в свою комнату, чтобы прочитать дорогое ему послание наедине, а нарочный тем временем щедро угощался дорогими винами и закусками. Письмо было, по-видимому, написано под воздействием меланхолического настроения. Королева корила себя за то, что вселила хрупкие надежды на личную встречу, но судьбе было угодно, чтобы они не сбылись. К сожалению. Но такая страстная любовь вполне может оправдать подобную неудачу. И хотя они так и не смогли увидеться тогда, в Версальском саду, всё равно они дышали там одним воздухом, и уже одно это — громадное утешение для неё в этой тюрьме, стены которой возведены её высоким положением и дворцовым этикетом.

Письмо заканчивалось слабым, но вполне понятным намёком на бриллиантовое сокровище. Королева ненавязчиво повторяла, что никогда его не наденет до тех пор, покуда не убедится, что сотни драгоценных камней не отражают сотни его возвышенных чувств к ней, его глубокой любви. Бальзам на израненную душу! Кардинал не мог удержаться и написал несколько пылких строк, в которых выразил своё восхищение и заверил в своей нижайшей преданности.

Выйдя снова к Лекло, кардинал увидел, что тот здорово «нагрузился», и заколебался, стоит ли передавать бесценное письмо в дрожащие от выпивки руки.

Вопрос с ожерельем был решён. Кардинал распорядился немедленно привезти к нему Бёмера.

Бёмер тем временем чувствовал себя в подвешенном состоянии. Ему надоели упрёки Бассанжа, который никак не оставлял его в покое, и записка кардинала стала для него поистине божественным посланием.

Когда ювелира ввели в библиотеку, где с величественным видом восседал за столом кардинал, он услыхал от де Рогана благословенные слова:

— Ну, пришло время, месье, приступить к окончательным переговорам по поводу бриллиантового ожерелья от имени её величества королевы. Само имя должно храниться в тайне до гробовой доски. Цена остаётся той, которую вы назвали первоначально. Эта сумма будет выплачена за пять равных взносов. Первый будет сделан ровно через полгода, начиная с сегодняшнего дня, остальные через каждые три месяца до окончательного расчёта. Все взносы осуществляются через меня. Вот договор, который будет представлен на рассмотрение её величества. Она должна скрепить его подписью. После получения договора вы передадите ожерелье камердинеру её величества месье Лекло в моём присутствии. Если всё вас устраивает, то можем подписать немедленно.

Бёмер расплылся в довольной улыбке и стал отвешивать де Рогану один поклон за другим. Сколько времени над его головой витала надежда, не даваясь в руки! Но теперь он располагал честным словом принца, кардинала, должностного лица Франции. Каких же ещё заверений можно требовать? Они поставили подписи под договором. После того как со всеми формальностями было покончено, кардинал угостил Бёмера бокалом превосходного токая. Придворный ювелир летел как на крыльях. Да и оставшийся в доме кардинал был всем очень и очень доволен.

Через сколько испытаний ему самому пришлось пройти! Женская красота обычно чрезвычайно капризна, но эти капризы нужно воспринимать только как естественное продолжение красоты и всячески поощрять их. Где вы видели розу без шипов?