Королева бриллиантов

   — Перед вами графиня де Ламотт-Валуа. Так как моё имя говорит само за себя и знакомо с детства каждому французу, в дальнейшем представлении нет смысла. Это семейство на протяжении истории Франции не раз сталкивалось с большими несчастьями, и о всех моих невзгодах удалось рассказать самой королеве. Не сочтите меня женщиной хвастливой, если я скажу вам, что между нами возникла трогательная дружба. Конечно, наше положение далеко не одинаково, но между нами и много общего — того, что сближает, что было свойственно взаимоотношениям Габсбургов и Валуа, поэтому она может позволить себе быть со мной более откровенной, чем с другими.

Бёмер лихорадочно думал. «Валуа! Любой француз не только знает, но обязан знать это имя. Но Ламотт? Что-то не припомню». Он промолчал, ещё раз низко поклонился и стал ждать развития событий.

   — Нужно ли говорить вам, месье, что королева была ужасно расстроена вашими несчастьями из-за этого бриллиантового ожерелья. Но сам этот факт не может заставить Марию-Антуанетту поступить вопреки её представлениям о королевской чести. Вы, конечно, первым готовы это признать, не так ли? И не забывайте, что всё я вам рассказываю по секрету.

Бёмер бурно согласился. Он пожирал её глазами, чувствуя, что у него пересохло в горле.

   — Буду с вами откровенна: её величество страстно желает получить это ожерелье. Я слышала это из её уст. Она не откровенничает с мадам Кампан, так как та не пользуется особым доверием. Её величество хочет знать твёрдо, каковы условия выплаты названной вами суммы в рассрочку. Она ничего не скажет об этом королю, покуда не будет выплачена часть суммы, а до тех пор это должно храниться в большом секрете. Вы должны понять, что мой визит к вам отнюдь не означает, что она готова взять ваше ожерелье. Её величество просто хочет ещё раз удостовериться, отвечает ли цена её финансовым возможностям. Насколько я знаю, она говорила вам при встрече, что в данный момент у неё большие расходы.

Наступила тишина. Бёмер, чувствуя, что от волнения у него перехватывает дыхание, думал о том, как бы поделикатнее сказать, что он не может иметь отношений с незнакомой женщиной в таком важном деле. Но гостья, по-видимому, поняла эту мысль и тут же об этом сказала ясно и отчётливо:

   — Вы сейчас, месье, думаете о том, что было бы безрассудно и неразумно обсуждать подобную сделку с какой-то незнакомой женщиной. Несомненно, вы хотите личной встречи с её величеством. Но сейчас это невозможно. Она рассталась с вами разъярённой, как львица, и даже может лишить вас права ежегодной чистки своих драгоценностей, чтобы выразить своё неудовольствие. Посудите сами! Вы разговаривали с королевой в присутствии свидетелей, вели себя при этом недостойно, чем и заслужили вполне справедливые упрёки. Она не может изменить своего решения, но вы же понимаете, что этот гнев нам только поможет. Он снимет всякие подозрения с той сделки, которую сейчас её величество предлагает вам.

Графиня на этом не остановилась:

   — Вы также должны понять, что в силу тех же причин королева не могла послать к вам ни одного из своих официальных должностных лиц. Вот почему здесь в данный момент находится именно незнакомка. Я имела удовольствие и прежде оказывать её величеству подобные мелкие услуги. Так что эта роль для меня не нова.

Но Бёмер продолжал сомневаться.

   — Ваша доброта, мадам, трогает меня, и если у вашего покорного слуги и остались кое-какие сомнения, то вы, конечно, отнесётесь к старику со снисхождением. Но выходит, я не получу никаких письменных указаний на сей счёт?

   — В таком деле, как это, разумеется, нет, месье. Такова необходимость. Но вы должны чётко уяснить одно очень важное обстоятельство. Для всех вокруг, для своих друзей и знакомых вы всё ещё не прощены королевой. Она требует: если кто-нибудь начнёт интересоваться судьбой ожерелья, вы должны сказать, что вам неожиданно повезло и его удалось продать турецкому султану для его главной султанши. Это тоже очень важно, ибо королева хочет, чтобы все забыли о существовании вашего изделия. После того как ей станут известны условия, она примет окончательное решение. Её величество выражает пожелание вносить свои выплаты поквартально. Теперь я прошу вас как следует обдумать: устраивает ли вас такое предложение и готовы ли вы передать свои условия через меня королеве?

   — Не только готов, мадам, но и сделаю это с великой радостью. Гнев и разочарование королевы лежат на мне тяжким грузом, ибо я служил ей верой и правдой и могу без ложной скромности заявить, что испытываю не только глубокую любовь к нашей государыне, но и всегда восхищаюсь ею. Но всё же позвольте мне задать вам один щекотливый вопрос. Её величество мне лично сказала, что у неё нет свободных средств и что она не станет просить короля пойти на такие расходы. Каким образом она намерена преодолеть эту трудность?

   — Нет, её величество на самом деле не станет ни о чём просить короля. И не станет вводить его в такие большие расходы. Всё будет улажено по-другому.

Таинственно улыбнувшись, дама замолчала. Вдруг в голове ювелира возникло ещё одно сомнение.