Королева Бедлама

В пятнадцати-двадцати ярдах от каменного здания стоял третий дом, чуть побольше первого и тоже выкрашенный белым. Мэтью отметил, что его два окна также закрыты ставнями. Рядом раскинулся цветущий сад со статуями и скамейками, видневшимися среди листвы. Еще одна дорожка уводила назад — к конюшне, очевидно, — и еще нескольким служебным постройкам. В общем и целом, это заведение совсем не было тем местом страданий и смятений, которое Мэтью ожидал увидеть. Пели в ветвях предвечернюю песню птицы, свет постепенно синел, и атмосфера в больнице и на ее территории совершенно не походила на жуткие сцены безумия в лондонских сумасшедших домах, о которых Мэтью приходилось читать в «Газетт». Но все же на некоторых не закрытых ставнями окнах каменного дома видны были решетки, несколько бледных лиц прильнуло к ним изнутри, руки хватались за прутья. Однако осмотр прибывших происходил в молчании.

Грейтхауз спешился и привязал лошадь к коновязи. Когда Мэтью сделал то же самое, дверь каменного здания открылась и вышел человек в сером костюме. Он остановился, что-то проделал с дверью — наверное, запер ее за собой, подумал Мэтью, — и встрепенулся, увидев посетителей. Подняв руку в приветственном жесте, человек быстрым шагом направился к ним.

— Здравствуйте! — сказал Грейтхауз. — Вы доктор Рэмсенделл?

Человек продолжал идти, будто не слышал. Не доходя до Мэтью на расстояние вытянутой руки, он вдруг криво улыбнулся и произнес срывающимся голосом:

— Я Джейкоб. Вы приехали отвезти меня домой?

Мэтью увидел, что это человек всего на пять или шесть лет его старше, хотя сказать было трудно — испытания оставили у него на лице глубокие морщины. Правый висок был вдавлен внутрь. Старый рваный шрам начинался на правой щеке и уходил вверх на темя, где уже не росли волосы. Остекленевшие глаза блестели, а застывшая улыбка вызывала одновременно отвращение и жалость.

— Я Джейкоб, — повторил он точно так же. — Вы приехали отвезти меня домой?

— Нет, — ответил Грейтхауз осторожно, но твердо. — Мы приехали к доктору Рэмсенделлу.

Джейкоб по-прежнему улыбался. Он протянул руку и потрогал шрам на лбу у Мэтью — тот замешкался и не успел вступить.

— Вы сумасшедший? Как я? — спросил Джейкоб.

— Джейкоб! Не приставай к людям.

Открылась дверь первого дома, и вышел человек, за ним еще один — оба в темных панталонах и белых рубашках. Джейкоб тут же отступил на два шага, но не сводил глаз с Мэтью. Человек, сделавший Джейкобу замечание, был высок, худощав, с рыжей шевелюрой и аккуратно подстриженной бородой. Еще на нем был бежевый жилет.

— Тут называли мое имя, — сказал он. — Чем я могу быть вам полезен, джентльмены?

— Вот этот — сумасшедший. — Джейкоб показал на Мэтью. — У него голова пробита.

Грейтхауз бросил только один взгляд на Джейкоба, явно местного жителя — убедиться, что тот не приближается.

— Я — Хадсон Грейтхауз, а это Мэтью Корбетт. Мы представляем агентство «Герральд». Приехали из Нью-Йорка, чтобы…

— Прекрасно! — немедленно обрадовался бородатый и посмотрел на своего спутника. Тот был пониже и покрепче, с седыми волосами, на крючковатом носу сидели очки. — Я же вам говорил, что они приедут? О маловерные!

— Признаю свои ошибки и каюсь, — обратился к Грейтхаузу и Мэтью человек, только что обвиненный в маловерии. — Кроме того, поражен вашей быстротой, джентльмены.

— А я сегодня был в Нью-Йорке, — вставил Джейкоб. — Я летал на птице.

— Простите мою невоспитанность. — Бородатый протянул руку Грейтхаузу, потом Мэтью. — Я доктор Рэмсенделл, а это доктор Кертис Хальцен. Благодарю вас, джентльмены, за ваш приезд — нет, никакая благодарность не была бы достаточной. Я знаю, что вам пришлось проделать долгий путь. Позволите пригласить вас в мой кабинет на чашку чаю?

Грейтхауз показал ему конверт:

— Я бы хотел прояснить вот этот вопрос.

— Ах да. Письмо. Я его оставил вчера в «Док-хаус-инн». Пойдемте поговорим у меня в кабинете.

Рэмсенделл жестом пригласил их к двери. Мэтью очень остро ощущал присутствие Джейкоба, идущего за ним почти вплотную.

— Я летел на птице, — сказал Джейкоб, ни к кому конкретно не обращаясь. — Она была толстая и блестящая, а люди заходили ей в живот.

— Джейкоб? — Рэмсенделл остановился у двери. С больным он разговаривал ласково, как обращаются к чрезмерно разыгравшемуся ребенку. — У нас с доктором Хальценом и этими джентльменами — серьезный деловой разговор. Я бы хотел, чтобы ты закончил свою работу.

— У меня плохие сны, — сказал Джейкоб.

— Да, я знаю. Иди теперь работай. Чем скорее закончишь, тем скорее получишь ужин.

— Вы будете говорить про королеву.

— Да, ты прав. Теперь иди, белье само по себе не сложится.

Джейкоб будто задумался над этим на пару секунд, потом кивнул, хмыкнул, отвернулся и зашагал мимо каменного здания в направлении дороги, ведущей к службам.