Королева Бедлама

Впрочем, третий член семьи явно приметил неладное. Быть может, Сесилии, домашней свинке, пришлась не по душе ветчина на тарелке Мэтью — столь воинственно она его обнюхивала. Гнев ее был вполне понятен, учитывая, что Мэтью орудовал ножом и вилкой над ее родственником. Казалось бы, за два года изнеженной жизни в доме Стокли она могла бы привыкнуть к каннибальским замашкам хозяев и понять, что на ветчину ее, умную и славную свинку, не пустят. Однако она так хрюкала, бодала его колени рылом и в целом вела себя столь странно, что Мэтью невольно задался вопросом: а весь ли конский навоз он смыл? Вчера, пыхтя над умывальником, он едва не стер себе кожу сандаловым мылом, но, быть может, талантливый пятачок Сесилии все же обнаружил подозрительную нотку.

— Сесилия! — окрикнул Хайрам дородную девицу, когда та особенно сильно ткнула Мэтью носом в правую коленную чашечку. — Да что с тобой такое?

— Боюсь, это мне неизвестно, — последовал ответ Мэтью, догадавшегося, впрочем, что Сесилия вспоминает привольную юность в свинарнике. Несмотря на чистые брюки, сорочку и чулки, он явно источал некий знакомый ей аромат.

— Неймется ей. — Пейшенс, крупная и могучая женщина с седыми волосами, убранными под голубой ситцевый чепец, сидела возле очага и раздувала мехами огонь под сковородкой. — Блажь на свинью нашла.

Хайрам — белобородый здоровяк под стать жене, со светло-карими глазами цвета глины, с которой он работал не покладая рук, — глотнул чаю. Сесилия сделала круг по кухне, а затем вновь залезла под стол и с фырканьем ткнулась Мэтью в колено.

— Помнишь, она так же чудила за два дня до пожара? А ну как беду пророчит?

— Вот уж не думал, что Сесилия у нас предсказывает будущее. — Мэтью отодвинулся от стола, однако свинка продолжала тыкаться в него рылом.

— Ты ей по душе, — посмеялся Хайрам. — Может, она чего сказать тебе хочет, а?

Опоздала на денек, подумал Мэтью.

— Я тут вспомнила, — тихо проговорила Пейшенс, вновь приступая к работе, — как к нам в последний раз доктор Годвин захаживал. За тарелками. Припоминаешь, Хайрам?

— Доктор Годвин? — Хайрам немного сощурился. — Хмм.

— А при чем тут Годвин? — спросил Мэтью, чувствуя, что ему, вероятно, полезно будет это знать.

— А! Пустяки. — Хайрам глотнул чаю и принялся за последний оладушек.

— Видно, не совсем уж пустяки, — вставил Мэтью, — раз вы это помянули.

Гончар пожал плечами:

— Да что со свиньи возьмешь?

— Значит, свинья имеет отношение к доктору Годвину?

— Ну дак когда он за тарелками заходил… В тот день она так же колобродила.

— В тот день?.. — Мэтью уже понял, что это был за день, но не удержался: — Когда его убили, верно?

— Глупости это все, — буркнул Хайрам и поерзал на стуле, думая, что пора бы ему привыкнуть к безустанным расспросам Мэтью и тем более к этому проницательному взгляду, каковым юноша сверлил собеседника, почуяв подвох. — Да я и не помню, в тот день оно случилось или после… А тебе, Пейшенс, спасибо! Нашла тему для разговора…

— Я же не со зла, ладно тебе!.. — сконфузилась его супруга. — Просто думала вслух.

— Может, хватит уже?! — Раздосадованный Мэтью вскочил со стула, чтобы убраться подальше от Сесилии. Брюки у него совершенно промокли на коленях от ее слюны. — Мне пора, надо сбегать по одному делу перед работой.

— Булочки почти готовы, — сказала Пейшенс. — Садись, судья подож…

— Нет, простите, бегу! Спасибо за завтрак. Полагаю, мы с вами увидимся на обращении лорда Корнбери к жителям города?

— Да, мы придем. — Хайрам тоже встал. — Мэтью, ты в голову-то не бери! Просто свинка с тобой играла, подумаешь…

— Конечно. Я и сам так считаю. Между мной и доктором Годвином нет ничего общего — в том смысле, что его убили, а меня вроде никто убивать не собира… — «Господи, — подумал Мэтью, — да что я такое несу? У меня жар?» — Ну, до встречи.

Он увильнул от Сесилии, которая с громким хрюком заходила на новый круг, выскочил за дверь и по выложенной плитняком дорожке поспешил на улицу.

Ну и нелепость, думал он, стремительно шагая на юг. Всерьез гадать над предсказаниями какой-то свиньи! Разве можно в такое верить! Некоторые, впрочем, верят. Животные якобы чувствуют перемену погоды раньше человека, но думать, будто они способны предречь убийство!.. Отдает ведовством, не так ли? А значит, это полнейший бред!

Казалось, этим прекрасным утром все население Нью-Йорка решило разом выйти на улицу. Кругом все шныряло, рыскало, носилось и гавкало. Город превращался в натуральный зверинец — вроде тех, что обнаруживались на некоторых прибывавших из Англии кораблях. За три месяца странствий половина пассажиров погибали, и на зеленые брега Северной Америки ступали только лишь их кошки, козы, куры да собаки.

Гончарная мастерская Стокли стояла на самой окраине города. На север от их дверей уходила Хай-роуд, что вела через холмистые поля и густые зеленые леса к далекому городу Бостону. Солнце золотыми хлопьями лежало на водах Ист-Ривер и Гудзона. Поднявшись по Бродвею на холм, Мэтью окинул взглядом расстилавшийся внизу Нью-Йорк, как делал всякий раз, отправляясь утром на работу.