Король живет в интернате

Вымпел наш достиг Луны!
Наш — советский, красный!
Так помчимся же и мы
По космичным трассам!
Путь наш труден и далек.
Путь к познаньям, свету.
Так садись скорей, дружок,
В лунную ракету!

На переменках около лунной диаграммы не переставал толкаться народ. Приходили ученики других классов, даже с других этажей. Шум, смех. Андрей держался подальше от этого оживленного места. Что приятного смотреть, как сидишь на черепахе, и тем более слушать всякие ядовитые шуточки. А разъяренный Митяй ходил по коридору, нарочно задевал плечами встречных и на их сердитое «Чего толкаешься?» отвечал, стискивая кулаки:

— Я тебе поговорю! Высеку искры из глаз!

Слонялся Митяй в одиночестве, и не с кем ему было перемолвиться словечком, некому пожаловаться. Был дружок — Король, и тот изменил. С Толькой Лужковым стал дружбу водить. Ходят вместе, шепчутся по ночам.

Митяй преувеличивал. По ночам Толя и Андрей не шептались. Просто вчера вечером, когда легли спать, Толя, весь день ходивший грустный, сказал Андрею, что мать все лежит в больнице, чувствует себя плохо, плачет и говорит, что вряд ли встанет.

Андрей молча сочувствовал. Что он мог сказать, чем мог утешить Толю?.. Да и мысли его были далеко, далеко. Невеселые мысли, тягучие, как смола. Мысли о Зубее, о Севиной квартире на улице Конечной. О том, что его ждет впереди…

Предупреждение

До начала занятий оставалось минут пятнадцать, а двери слесарной мастерской были гостеприимно раскрыты.

Водрузив на крючковатый нос очки, Никанор Васильевич сидел на железном стуле и ел нарезанное аккуратными дольками яблоко.

В мастерскую один за другим входили ребята, с удовольствием здоровались со старым мастером и, отыскав среди других неоконченных молотков свои, показывали их учителю. Никанор Васильевич отставлял молоток едва не на вытянутую руку и давал оценку:

— Хорошо, Королев! Даже очень хорошо! Опиловка чистая, разметка сделана верно, по чертежу. Сейчас получишь сверло и начнешь обработку отверстия. Если и с этим так же справишься — отдам твой молоток на выставку.

— А у тебя, Шашаев, — неодобрительно покачивал головой учитель, — дело не идет, а, извиняюсь, плетется, как конь некормленый.

— Сталь такая попалась, — как всегда, начинал оправдываться Митяй.

— Не в стали, дружок, дело, а в лени, которая сидит у тебя на шее и даже ноги свесила — до того ей удобно.

О молотке Олега Шилова Никанор Васильевич произнес целую хвалебную речь. Олег мог бы немножко и загордиться, однако он выслушал похвалу спокойно, даже хмурясь. Отойдя к верстаку, он натянул нарукавники, но к работе не приступал. Чего-то ждал. Когда в мастерской собрались все ученики, Олег пошептался с Димой, и тот громко позвал:

— Ребята, идите сюда на минутку.

— Началось, — проворчал Митяй. — Не успели старостой выбрать, а уже командует!

— Ребята, — сказал Дима, — тут вот Олег хочет кое-что сообщить.

Насупившись, Олег произнес:

— Вот о чем хочу предупредить — чтобы по тумбочкам не шныряли. Слышали, вчера на линейке говорили — в шестом «Б» пропажа случилась? В прошлом году тоже было такое. Здорово кое-кого взгрели…

Леня Куликов, близоруко щуря большие глаза, заметил:

— Я считаю, в нашем классе это исключено. У меня с первого дня в тумбочке лежат два рубля и целы.

— За всех не ручайся, — сказал Олег. Посмотрев на Ивана Кравчука, стоявшего с опущенной головой, добавил: — Я об этом неспроста сказал. Полчаса назад застал в спальне вот его. — Олег кивнул на Кравчука. — Шарил в моей тумбочке.

— Ничего не шарил! — вспыхнув, ответил Иван. — Я же говорю, что только фотоаппарат хотел посмотреть. Какая светосила.

— Об этом мог и меня спросить. А по тумбочкам нечего шнырять.

Весь урок Иван работал не поднимая головы. Лишь изредка, разгибая уставшую спину, недобро взглядывал на Олега. В перерыв подошел к нему и сказал:

— Ты не думай, что я хотел аппарат взять или там объектив вывернуть. Слово чести.

— Что, может, фотографией интересуешься? — спросил Олег.

— Еще бы! У моего брата — «Зоркий-2». Я тоже фотографировал. И карточки сам проявлял.

— Ну, раз интересуешься, записывайся в фотокружок. Вместе будем ходить.

В какой кружок?

Разговор о всевозможных кружках шел не первый день. Но лишь сегодня официально объявили, в какие кружки производится запись, дни и часы их работы. Об этом сообщали по радио, об этом же извещало объявление в вестибюле школы.

Кружков было много — семнадцать. Глаза разбегались — в какой записаться. Тут были и хоровой кружок, и танцевальный, драматический, литературный, духовых инструментов, художественной гимнастики, математический, рисования, кружок «Умелые руки», фотолюбителей, авиамодельный. Даже любителей футбола не забыли. Для них организовали специальную секцию юных футболистов. Андрей охотно бы записался в эту секцию, но ведь туда, конечно, первым примчится Сенька. А быть с ним в одной секции — это совершенно невозможно.