Король-ворон

– Дай-ка я проверю, ничего ли я не упустил. Ты едва не отправила нас всех в тюрьму год назад. Твой муж убил поставщика за какой-то несуществующий артефакт. Ты наслала на нас одержание. И теперь ты хочешь заняться с нами бизнесом? Что-то не очень похоже на маленькую миленькую женушку Колина Гринмантла.

– Это точно. Поэтому я и звоню. Я хочу начать с чистого листа.

– И на каком же дереве произрастает этот лист? – с подозрением осведомился Ломоньер.

– На том, у которого есть сверхъестественные корни, – уточнила Пайпер. – У меня тут есть кое-что невероятное. Совершенно потрясное. Покупка всей жизни. Или даже века. Я хочу, чтобы вы постарались как следует и собрали всех, кто может принять участие в торгах. Это будет грандиозно.

Ломоньер с надеждой посмотрел на остальных:

– Мы…

Ломоньер-активный курильщик перебил его:

– После того, что случилось в августе? Вряд ли ты можешь ожидать, что мы просто вернемся в бизнес как ни в чем не бывало. Назови меня сумасшедшим, моя прелесть, но я тебе не доверяю.

– Тебе придется поверить мне на слово.

– Это самое ненадежное из всего, что ты можешь предложить, – холодно проронил Ломоньер. Он передал свою сигарету другому брату и сунул руку под воротник свитера, чтобы достать четки. – За последние десять лет ты полностью обесценила свои слова.

– Ты худший отец из всех! – разозлилась Пайпер.

– Если уж по-честному, то и ты не лучшая дочь.

Он прижал четки ко лбу недавно жужжавшего брата. Тот закашлялся кровью и упал на колени. Его лицо снова приобрело характерное для него выражение.

– Этого я и ожидал, – констатировал Ломоньер.

– Поверить не могу, что ты бросил трубку, прежде чем я попрощался, – обиделся Ломоньер.

– Кажется, в меня что-то вселилось, – изрек Ломоньер. – Вы случайно ничего необычного не заметили?

Глава 11

В Генриетте продолжалась ночь.

Ричард Гэнси не мог заснуть. Закрывая глаза, он снова видел руки Блу, слышал свой голос, наблюдал за истекавшим тьмой как кровью деревом. Началось, началось. Нет. Заканчивалось. Он заканчивался. Таков был ландшафт его личного апокалипсиса. То, что волновало и радовало его в бодрствующем состоянии, обращалось ужасом, когда он уставал.

Он открыл глаза.

Он приоткрыл дверь в комнату Ронана ровно настолько, чтобы убедиться, что Ронан внутри – тот спал с открытым ртом; в его наушниках ревела музыка; Чейнсо сбилась в недвижимый комочек в своей клетке. Оставив его так, Гэнси поехал в школу.

Он набрал на кодовом замке свой старый код доступа, чтобы проникнуть в крытый спорткомплекс Эгленби. Там он разделся и нырнул в темный бассейн в еще более темном зале, полнившемся странными, пустыми звуками ночной тиши. Он проплывал из конца в конец снова и снова, как когда-то, когда впервые появился в этой школе, когда еще занимался в команде по гребле, когда порой приходил пораньше, до начала занятий, чтобы поплавать. Он почти забыл, каково это – находиться в воде: его тело словно переставало существовать; он весь обращался в безграничный разум. Оттолкнувшись от одной едва видимой стенки, он устремился к еще более незаметной противоположной, не в состоянии сейчас обдумывать конкретные проблемы. Школа, директор Чайлд, даже Глендауэр. Он стал текущим мгновением, здесь и сейчас. Почему он забросил это занятие? Он не мог вспомнить даже это.

В темной воде, здесь и сейчас, он был только Гэнси. Он не умирал и не собирался умирать снова. Он был только Гэнси, здесь и сейчас, только сейчас.

На краю бассейна, невидимый для Гэнси, стоял Ноа, наблюдая за другом. Когда-то он и сам был пловцом.

–––

Адам Пэрриш работал. У него была поздняя вечерняя смена на складе, где он занимался разгрузкой стеклянных банок, дешевой электроники и пазлов. Порой, когда ему доводилось работать так поздно, и он сильно уставал, мыслями он возвращался к своей прошлой жизни в трейлерном городке. Он не испытывал ни страха, ни ностальгии – скорее, забывчивость. По какой-то причине он не мог сразу вспомнить, что его жизнь изменилась, и тяжко вздыхал, уже представляя, как поедет обратно к трейлеру, когда смена закончится. Затем наступало внезапное удивленное прозрение, когда его сознание синхронизировалось с реальностью, и он вспоминал, что живет в квартирке над церковью св. Агнес.

Сегодня он опять забыл о своей нынешней жизни, затем с облегчением вспомнил, что его положение значительно улучшилось, а мгновением позже в его памяти всплыло перепуганное личико Сиротки. По всеобщему мнению, сны Ронана часто были ужасающими, но, в отличие от Ронана, девочка не могла надеяться на пробуждение. Когда он извлек ее в реальный мир, она, видимо, решила, что теперь и она выбила себе новую жизнь. Вместо этого они всего лишь переместили ее в новый кошмарный сон.

Он сказал себе, что она была ненастоящей.

Но его все равно снедало чувство вины.

Он подумал о том, как вернется сегодня в дом, созданный его руками. Но Сиротка останется заложницей сновиденного пространства и будет носить его старые часы и его же давний страх.