Престимион казался озадаченным.
— Не та женщина, которая вам нужна? Но почему?
— Она не хочет быть супругой короналя. Сама мысль об этом ее ужасает — обязанности, то, что весь мир будет претендовать на мое и ее время…
— Она сама сказала вам об этом?
— Даже еще многословнее, чем я передал. Я попросил ее стать моей женой, и она ответила, что с радостью согласилась бы на это, если бы только я отказался стать короналем.
— Это просто поразительно, Деккерет. Мало того что вы, по вашим собственным словам, любите ее не за то, за что следует; она еще и не может быть вашей королевой — и все же вы отказываетесь порвать с нею? Вы должны это сделать, дружище.
— Я знаю. Но не могу найти в себе силы для этого.
— Из-за воспоминаний об утраченной Ситель?
— Да.
— Деккерет, такая неразбериха может привести к очень неприятным последствиям. Они — Ситель и Фулкари — две совершенно разные женщины. — Голос Престимиона был строгим, и в то же время в нем звучало больше отеческих ноток, чем Деккерету приходилось слышать за все время своего постоянного общения с этим человеком.
— Ситель ушла навсегда. А Фулкари никоим образом не может вам ее заменить. Поймите это раз и навсегда. Кроме того, она, даже по ее собственным словам, не годится вам в жены.
— И что же мне в таком случае делать?
— Порвать с нею Полностью порвать. — Негромкие слова Престимиона падали в душу Деккерета, как тяжелые булыжники. — При дворе имеется множество других женщин, которые будут рады скрасить ваше одиночество, пока вы не решите, наконец, жениться. Но именно эти отношения — их вы должны прервать. Вы должны быть благодарны Божеству за то, что Фулкари сама отказалась от вас. Судя по всему, она действительно вам не подходит И совершенно бессмысленно жениться на женщине только из-за того, что она кого-то вам напоминает.
— Неужели вы думаете, что я не знаю этого? Знаю. Отлично знаю. И все же
— И все же не можете освободиться от одержимости ею?
Деккерет уставился в пространство. Это становилось, наконец, просто позорным Он знал, что в глазах Престимиона пал до поистине жалкого состояния
— Нет, я не могу, — пробормотал он слабым, совершенно не подходящим для короля голосом. — И вы, Престимион пожалуй, не сможете понять меня.
— Напротив. Полагаю, что как раз смогу. Наступила непродолжительная, но очень неловкая
пауза. Все это время они шли между рядами витрин, в которых сверкали сокровища Конфалюма, но и тот и другой, не отрываясь, смотрели куда-то вдаль перед собой.
Когда Престимион вновь заговорил, его голос звучал совсем не так, как прежде, а мягко и доверительно.
— Я вполне могу понять, каким образом грань между любовью и одержимостью может стереться. В моей жизни тоже была когда-то женщина, которую я любил… Ее тоже унесла смерть. Это была дочь Конфалюма, сестра-близнец Корсибара… Это длинная история, очень длинная.. — Престимиону, казалось, было трудно подбирать слова. — Она была убита в последний час последней битвы гражданской войны, убита на поле сражения предателем, верховным магом Корсибара. Я оплакивал ее в течение нескольких лет, а затем мне более или менее удалось забыть о ней. Вернее, казалось, что удалось забыть. Потом я нашел Вараиль, которая подходила мне во всех отношениях, и все шло хорошо. За исключением того, что Тизмет — так ее звали: Тизмет — все так же часто посещает меня. Редкий месяц я не вижу ее во сне. А когда вижу — просыпаюсь в холодном поту, рыдая от боли. Я ничего не говорил Вараиль — зачем? Об этом не знает ни один человек Ни один — кроме вас теперь.
Деккерет никак не ожидал подобного признания. Это было просто удивительно, невероятно.
— Значит, все мы имеем своих призраков, которые никак не желают разорвать связь с нашими душами, сколько бы лет ни прошло.
— Да. Я благодарен вам, Деккерет, за то, что вы разделили со мной это бремя.
— Неужели вы, после того, что я рассказал вам, не считаете, что я обманул ваше доверие?
— А почему я должен так считать? Вы ведь человек, не так ли? Мы не ожидаем, что наши коронали будут совершенными во всех отношениях. Если бы мы рассчитывали на это, нам пришлось бы сажать на трон мраморные статуи. И вас, возможно, удастся излечить от этого страдания. Я могу попросить Мондиганд-Климда стереть память о вашей мертвой кузине
— Так же, как он стер ваши воспоминания о Тизмет? — резко, без малейшей паузы спросил Деккерет.
Престимион окинул его изумленным взглядом, и Деккерет, охваченный стыдом, осознал, что его внезапно обуяла потребность нанести ответный удар тому самому человеку, который желал облегчить его боль, и что поспешные слова отнюдь не делают ему чести
— Простите мне. Это были жестокие слова.
— Нет, Деккерет. Это были правдивые слова И вы имели полное право произнести их. — Престимион попытался обнять своего спутника за плечи, но Деккерет был слишком высок ростом, и тогда он легким движением обхватил пальцами его запястье — Это была очень ценная беседа: одна из самых важных, которые мы с вами когда-либо имели. Я узнал вас теперь гораздо лучше, чем за все минувшие годы.