Король пиратов

— У меня уже трюмные крысы взвыли! — пожаловался Верховный Капитан Барам, имея в виду портовых рабочих, которые жили в том секторе города, которым он управлял, — в северо-восточном районе Лускана, к югу от Мирар. — Как я могу позволить, чтобы пожары уничтожали их лачуги? Твоя война обходится слишком дорого!

— Моя война?! — воскликнул старик Ретнор и откинулся на спинку кресла.

Кенсидан сидел немного позади него, как того требовал протокол, но, как обычно, закинув ногу на ногу.

— Ходят слухи, что это ты с самого начала подбивал Дюдермонта, настаивал Барам.

Барам значительно превосходил остальных верховных капитанов по весу и росту, хотя в то время, когда они выходили в море, он был самым легким из всей компании — какой-то прутик, а не человек, даже тоньше, чем раздражительный Таэрл, напоминавший своим видом куницу.

Сидящие за столом заговорили все разом, впрочем, они тут же замолчали, когда взял слово наиболее авторитетный из капитанов.

— Я тоже это слышал.

Все взгляды обратились на Верховного Капитана Курта, второго по возрасту из пяти капитанов, смуглого человека, казалось всегда скрытого в какой-то тени. Такое впечатление возникало отчасти из-за его седой бороды, которая, похоже, никогда не отрастала длиннее, чем двухдневная щетина, а в основном из-за его манеры держаться. Он один из всех пятерых жил на берегу реки, на острове под названием Охранный, рядом с островом Сабля, на котором и стояла Главная Башня. При такой стратегической позиции в данном конфликте многие считали, что именно Курту принадлежит решающее слово.

И Кенсидан, обративший внимание на его позу, решил, что Курт с этим согласен.

Курт никогда не был склонен к буйному веселью, а сегодня казался совсем мрачным. И это было понятно. Над его владениями, пока еще не слишком пострадавшими, нависла самая большая угроза.

— Это все слухи! — настойчиво крикнул Сульджак и грохнул кулаком по столу, что вызвало у Кенсидана усмешку.

Сообразительный сын Ретнора уже понял, откуда взялись слухи, дошедшие до Барама и Курта, Сульджак был не самым сдержанным из всех капитанов и, уж конечно, не самым умным.

— Эти слухи, без сомнения, возникли… — заговорил Кенсидан, но резкий окрик заставил его умолкнуть.

— Тебе не пристало здесь говорить, Ворон! — воскликнул Барам.

— Пришел, так сиди тихо и радуйся, что тебе позволили присутствовать! — согласился Таэрл, третий из пятерки капитанов.

Огромная голова Таэрла бестолково болталась на длинной и тонкой шее, а такого большого адамова яблока Кенсидан больше ни у кого не видел. На лице стоявшего рядом с Таэрлом Сульджака появилось выражение настоящего ужаса, и он нервно потер руками лицо.

— Ретнор, ты что, лишился голоса? — спросил Верховный Капитан Курт. — Мне говорили, что ты, хотя и неофициально, передал все дела сыну. Если ты хочешь, чтобы он здесь говорил, не пора ли тебе отречься?

Смех Ретнора смешался с кашлем, и это напомнило всем, как тяжело он болен, так что вместо того, чтобы разрядить обстановку, Ретнор только усилил напряженность.

— Мой сын говорит от имени Корабля Ретнора, и его слова — это мои слова, — с трудом произнес капитан. — Если он скажет что-то не так, я его поправлю.

— На нашем собрании право говорить имеют только верховные капитаны, — настаивал Барам. — Или мне привести своих родичей, чтобы они поболтали с детьми Таэрла? Или впустить капитанов наших кораблей, а может, Курт пригласит со своего острова парочку шлюх…

Кенсидан и Ретнор обменялись взглядами, и Ворон кивнул, предложив отцу взять слово.

— Нет, — заговорил Ретнор, — я еще не передал свой Корабль Кенсидану, хотя этот день уже близок. — Он закашлялся и еще долго кашлял и сплевывал на пол, так долго, что не один капитан уже нетерпеливо закатывал глаза в немом согласии слушать молодой и здоровый голос, а не этот скрипучий лай.

— Это не моя война, — наконец заговорил Ретнор. — Я ничего не говорил Дюдермонту и ничего не делал для него. Архимаг Гильдии сам навлек на себя беду. Он стал слишком самоуверенным, а его связи с пиратами сильно раздражают лордов Глубоководья. У меня есть верные сведения, что и в Мирабаре у него не осталось друзей. Все это имеет огромное значение, и события этого времени, этой истории отзовутся по всему Фаэруну.

Возникла долгая пауза, в течение которой старик старался восстановить дыхание. После очередного приступа кашля Ретнор продолжил:

— Что меня радует, так это лица моих друзей, верховных капитанов.

— Это слишком неожиданно! — продолжал возмущаться Барам. — Южная Башня Гильдии горит. Северная часть города затянута дымом. На наших улицах лежат убитые маги.

— Это хорошо. Очищение дает новые возможности. А на этих вытянутых перепуганных лицах нет и намека на правду.