Король нищих

— Куда это вам не терпится? — рассмеялась женщина, обернувшись к Сильви.

— Домой, в Конфлан! Во всяком случае, какое вам до этого дело?

Тон был резким, но женщина не рассердилась, а засмеялась еще громче.

— В Конфлане вы такого не увидите, красотка моя! Полюбуйтесь зрелищем! Поверьте, оно того стоит…

— Но что здесь происходит?

— Его светлость герцог де Бофор купается со своими людьми. А мужчины, сложенного лучше, чем °н, и не найдешь. Встаньте на подножку и сами все увидите! Право слово, не пожалеете!

Сильви, невольно вздрогнув, словно при приближении опасности, последовала совету торговки, но была вынуждена придержать рукой черную бархатную шляпу с широкими полями, которая сидела на ней, с задорным изяществом. И Сильви действительно увидела нечто! В прозрачной воде барахталось с десяток мужчин; они плавали или, словно мальчишки, делая вид, будто дерутся, осыпали друг друга брызгами к великой радости зрителей. Она сразу узнала Франсуа по росту и длинным белокурым волосам. Он стоял по пояс в воде и хохотал над дурачествами друзей. Вдруг послышался его крик:

— Довольно, господа! Пора ехать.

Он пошел на берег, и неистовство толпы достигло апогея. Франсуа был голый, и, поскольку он шел под лучами утреннего солнца, бесстыдный и смеющийся, словно божество, выходящее из вод морских, Сильви, у которой перехватило дыхание, подумала, что она не видела в жизни ничего прекраснее этого стройного тела. Мужчины выражали свой восторг в смачных выражениях и грубых шутках, женщины падали к его ногам, которые они гладили, благословляя мать Франсуа, родившую такого красавца сына. Одна из них, красивая девушка, более смелая, чем другие, обняла Франсуа за шею и припала к его губам долгим поцелуем; смелости ей придавали сильные руки Франсуа, которыми он обхватил ее за ягодицы, тесно прижимая к себе.

Этого Сильви вынести не могла.

— Грегуар! — крикнула она, снова садясь в карету. — Немедленно едем отсюда!

Слова ее имели невероятное последствие. Все было так, словно она совершила святотатство. Пробудившись от экстаза, все эти люди набросились на нее с криками ненависти; кучер Грегуар поднял кнут, приготовившись к любым неожиданностям.

— Что она тут делает? Не пускать ее! Это шпионка Мазарини! Ну да, она мазаринка… Бросьте ее в Сену!

И раздался возглас, который в ближайшие месяцы будет звучать так часто:

— Смерть мазаринке!

Но Бофор это услышал. Оттолкнув девку, повисшую на нем, и поняв, что происходит, он бросился вперед и увидел Сильви, которую, несмотря на усилия Грегуара и двух лакеев, уже пытались вытащить из кареты. Франсуа, выхватив из рук Гансевиля полотенце, обвязал его вокруг бедер и побежал к карете, прокладывая себе путь плечами и кулаками; он вырвал Сильви из рук разъяренных людей, втолкнул в карету и, вспрыгнув на сиденье, закричал:

— Все назад! Она наш друг. Кто ее тронет, будет иметь дело со мной!

— Э, да мы не знали! — проворчал один из заводил. — Зато мы знаем, что у Мазарини везде шпионы.

— В это трудно поверить, если весь народ восстал против него! Эту даму зовут герцогиня де Фон-сом. Постарайтесь запомнить это имя. А теперь откроите эти чертовы ворота Сен-Бернар и пропустите Нас!

Встав на сиденье подобно древнеримскому вонице, Франсуа щелкнул кнутом, выхваченным у «служивого от страха Грегуара, и бросил лошадей с места в карьер. Люди едва успели распахнуть тяжелые ворота, из которых Франсуа выехал с диким криком. Вслед за каретой устремился Гансевиль: он вез одежду своего господина и держал под уздцы его коня. Монахи аббатства Сен-Виктор, мимо которых вихрем пронесся Франсуа, так и не смогли понять, кто был этот почти голый человек, на дьявольской скорости гнавший карету, — архангел Михаил собственной персоной или сам дьявол.

Через несколько минут Грегуар, пришедший в себя, осмелел до такой степени, что попросил нежданного спасителя ехать медленнее, воспользовавшись тем предлогом, будто «госпожу герцогиню трясет, как сливы в корзинке».

— Она и не такое видела! — расхохотался в ответ Франсуа.

— Может быть, но я посмею предложить монсеньору соблаговолить остановиться, хотя бы для того, чтобы он мог одеться. Боюсь, это произведет странное впечатление на соседей!

— Если хочешь, чтоб я оделся, одолжи мне свой наряд, милейший!

— По-моему, в этом нет нужды. За нами скачет конюший вашей светлости.

Карета остановилась. Франсуа спрыгнул на землю, подошел к Гансевилю и взял у него свою одежду; потом он вернулся к Сильви, которая ему улыбалась.

— Теперь, когда я выгляжу пристойно, — сказал он, целуя ей руку, — не разрешите ли вы мне проводить вас в Конфлан? По-моему, я вполне заслужил это.

— Садитесь! Вы этого больше чем заслужили, ведь я снова обязана вам жизнью.

Лошади понесли карету вперед уже не столь бешеным аллюром; какое-то время Сильви и Франсуа молчали, наслаждаясь чудом этих мгновений близости. Наконец Франсуа тихо спросил:

— Вы помните нашу первую поездку вдвоем, когда мы покинули Ане, чтобы искать убежища в замке Вандом?

— Разве такое можно забыть? Это одно из самых дорогих мне воспоминаний…