Король ничего не решает

— Вы же хотите его заполучить. И вы сказали об этом мне, и за руку меня к нему подвели. Что теперь не так? Каким образом я должна с ним наводить мосты, чтобы вас это не нервировало? Я с ним не закрываюсь в спальне, не хожу по театрам, даже не разговариваю по телефону, это всего лишь письмо, я не могу представить себе более невинную вещь. Чего вы от меня хотите? Начните со слов "я хочу".

Он молчал, Вера смотрела в огонь, упиваясь тонким изяществом своей речи — она врала, так нагло и бессовестно врала, что сама собой восхищалась, но при этом не сказала ни единого слова неправды. Правдивые и логичные слова были неоспоримо верны, но лживы по сути, "часы истины" на них не реагировали, а амулет против Веры делал её холодной и не зависимой от чужой боли, это оказалось очень удобно.

«Потные ладони к делу не пришьёшь, господин министр. Тахикардию не обоснуешь любовью несомненно, сладкие мурашки не принесёшь в суд. В моей жизни так мало приятных ощущений, что с этими я не расстанусь ни за что. Я не покажу их вам, вы их не изучите, мучайтесь неведеньем, вы это заслужили. Эту информацию вы не купите за всё золото мира, потому что есть вещи, которые не продаются.»

Тишина в комнате была осязаемой, но Веру не трогала — её вообще теперь ничего не трогало, если бы министр не дышал, она бы о нём забыла. Спустя несколько минут, с его стороны раздался шорох, он тронул наушник и сказал:

— Да, я понял. Выхожу, — встал и улыбнулся Вере, поправляя комбинезон: — Ещё одни гости пожаловали, вы очень популярны. Как только унюхали, косяками пошли.

— Кому желать удачи?

— Всем. Операция большая, я может быть даже дежурных сниму. Всем, кого помните.

— Хорошо. Удачи.

— Ложитесь спать, это может затянуться до утра.

— Хорошо.

Она спокойно смотрела на него, он выглядел так, как будто пытается найти в её глазах фальшь, и не находя, теряет уверенность. Но быстро вернул на место улыбку и шутливо сказал:

— Волшебных снов. О каком-нибудь приятном месте, а не о моём дворце.

— С этим сложно.

— Ну, я хотя бы попытался, — он с улыбкой развёл руками, кивнул и провернул амулет, исчезая в телепорте.

Вера пожелала удачи всем, кого смогла вспомнить, встала и выключила камин, ей было жарко. Между обугленных головешек что-то мелькнуло, зацепив её внимание, она взяла из кованой подставки лопатку на длинной ручке и разворошила угли, увидев совершенно целую тетрадь Кайрис.

«Кайрис умная, она никогда не попадает в лазарет. Стоит ли удивляться, что у неё несгораемые тетради?»

Откопав тетрадку, Вера тщательно отряхнула её от пепла и спрятала в самом надёжном месте, под рубашкой. Устроилась на диване удобно и наконец-то уснула без сновидений.

* * *

7.39.24 Док просит о помощи срочно

Разбудил её Док, нервным дрожащим воплем:

— Вера, вставай, ты мне нужна! Благослови. Не одевайся, накинь что-нибудь, пойдём быстрее.

Она протёрла глаза на полпути к порталу, Док тащил её за руку, второй рукой она придерживала одеяло и бесценный груз под рубашкой. Док протащил её через портал, на бесконечную секунду утопив в предгрозовом небе над дворцом Кан, но она быстро пришла в себя, от шока — на базе отдела творилось какое-то безумие. Там кричали, взрослые мужчины, перепуганными детскими голосами, так отчаянно, что она схватилась за сердце от неожиданности — то ли у них всех одновременно сели амулеты против Веры, то ли они были попросту на такое не рассчитаны, это звучало как конец света.

Док сразу же выпал в транс, заводил руками в воздухе, шепча под нос:

— Вера, ну давай, помоги мне, я в отчаянии уже. Я тебе помогу, как только справлюсь с ними.

— Удачи, — она закрыла глаза и стала помогать изо всех сил, как тогда в операционной, когда они лечили его сына. Вокруг поднялась золотая вуаль, стало легче дышать, она поняла, что больше не ощущает вибрирующего давления чужого ужаса, расслабилась. Док посмотрел на неё осмысленно и слабо улыбнулся:

— Спасибо. Тебе лучше?

— Да. Что случилось?

Он потащил её за руку мимо пустого стола дежурного, бурча под нос:

— Страшное случилось, Вера. Маг случился, очень сильный, как бы ни тот самый…

Вера увидела развороченную стену ближайшей к порталу камеры, гнутая решётка была оторвана с одной стороны и перегораживала половину прохода, на полу валялись куски камня, выломанные вместе с креплениями решётки.

— Что тут было?

— Беспредел тут был. Скоро сама увидишь.

Он пошёл по коридору, заглядывая в широко раскрытые двери, колдовал на пороге, шёл дальше. На всех койках лежали бойцы, некоторые в бинтах, некоторые совершенно целые, но в странных позах. Они все излучали тяжёлый слепой страх, и на лицах был ужас без малейших мыслей, древний, как сама смерть.

— Что с ними?

— Благослови, Вера. И меня, и их.

Она благословила. Один из парней дёрнулся на кровати и безнадёжно позвал:

— Мама!