Король и спящий убийца

Мы с Ореховым оказались в очень схожих условиях. Были зеркальным отражением друг друга. Оба хотели взять верх над противником, и для обоих это был едва ли не вопрос жизни и смерти.

Я старался проявлять максимальную осторожность и нигде не появлялся. Все, что требовалось для подготовки очередных съемок, выполняли Светлана, Илья и Дима. Но в самих съемках я принял участие. Договорились снять очередной сюжет без особой помпы, скромно, чтобы не привлекать излишнего внимания, – по городу рыскали ореховские ищейки, и Демин даже смог однажды обнаружить прицепившийся за ним «хвост».

На съемки я, естественно, поехал не со своим лицом. Из меня сделали дядьку лет сорока – с непростой судьбой и любителя выпить. Когда я взглянул на себя в зеркало, то понял, что могу служить наглядным пособием при чтении лекций об опасности нездорового образа жизни.

– Ну вы и покуражились сегодня надо мной, – попенял я нашим гримершам. – Могли бы соорудить что-нибудь поприличнее.

– Поприличнее – это когда ты совсем без грима, – льстиво ответили мне.

Пришлось смириться.

Местом съемок на этот раз выбрали телемастерскую. Дело в том, что человеку, которого мы собирались разыграть, незадолго перед тем подарили на работе телевизор, да не простой, а японский – «Панасоник». И поскольку подобное случается не каждый день и, как вы понимаете, не со всеми, наш будущий герой был не просто горд – он был счастлив. Его родные под большим секретом поведали нам о том, что Забродин – такая фамилия была у нашего героя – успел обзвонить всех своих родственников, даже иногородних, и сообщить о свалившемся на него счастье. Тем же, у кого телефонов не было, он разослал письма, в которых писал о своем житье-бытье, в дальнейшем плавно переходя на сообщение о «Панасонике» и обсуждение того, как его, Забродина, жизнь с этой самой минуты изменилась. Учитывая, что Забродин не писал родне письма как минимум последние десять лет, можно было понять, что для него этот «Панасоник» значил. Наверное, именно поэтому Демину и пришла в голову мысль использовать в нашем сюжете забродинский телевизор.

– Ударим по больному! – предложил он.

– Жестоко! – пыталась протестовать Светлана.

– Переживет! – ответил безжалостный Демин. – Пора уже и интеллигенцию прижать к ногтю! Мы все снимаем сюжеты с участием простых трудяг, людей от станка, а вшивая интеллигенция похихикивает и потирает радостно руки! Так вот пускай побывает в шкуре…

– Не юродствуй, – попросила Светлана. – Давай говорить серьезно.

– А я и говорю серьезно, – ответил Демин и засмеялся. – Честно, очень уж мне хочется за этим Забродиным понаблюдать.

– Он прав, – согласился я. – Мы ведь снимаем типажи. Всегда подбираем для съемок человека, который очень узнаваем. Он как будто живет в соседнем подъезде. И вот эта узнаваемость играет нам на руку. Так зритель быстрее схватывает нашу задумку. И этот Забродин – просто находка. Из проектного института, инженер, потомственный интеллигент. Ведь это особый сорт людей, продукт большого города. Любит комфорт и не любит конфликтных ситуаций. Если в очереди начинается крик и гвалт, он морщится, старательно демонстрирует свое неодобрение. Если где-то драка, он не бежит туда смотреть, что происходит, а стремительно ретируется. Пьяных он не любит, но заискивает перед подвыпившим соседом – чтоб не рассориться. А если уж попал в конфликтную ситуацию – как правило, теряется и поступает совсем не так, как тот же самый сосед, у которого пять классов образования.

Я обвел взглядом своих соратников.

– Ну? Видели ведь таких?

– Да мы и сами такие, – призналась Светлана.

– Вот и посмотришь на себя со стороны, – заключил я.

Забродин действительно оказался именно таким, каким я себе его представлял. Не очень-то и старый, но с сединой в волосах. Немодные очки и такой же немодный костюм серого цвета с едва заметным узором – полоской. В руке – журнал. А в глазах – потомственная интеллигентская кротость. Он вошел в мастерскую и долго стоял у стойки, не смея потревожить Демина. Демин сегодня был у нас телемастером и сейчас сосредоточенно исследовал внутренности какого-то допотопного телеаппарата. В этом деле он, конечно, ничего не смыслил, и единственной целью его манипуляций было дождаться хоть каких-нибудь забродинских слов – после этого Демин должен был поднять голову и вступить в беседу, как и было предусмотрено сценарием. Но вот что не было предусмотрено сценарием, так это степень застенчивости нашего героя, и Демин, вконец изведясь, был вынужден лично проявить инициативу. Оторвался от своего увлекательного занятия и осведомился неприветливым голосом:

– Чё? Проблемы?

И взгляд у него был не очень-то добрый. Обычный взгляд человека, утомленного работой в сфере одного из самых ненавязчивых сервисов в мире. Привыкший к подобному обращению Забродин судорожно вздохнул и коротко сообщил:

– Телевизор.

– Чё – телевизор?

– Поломался.

– Ломаются девушки, – поделился итогом своих многолетних наблюдений за жизнью Демин. – А телевизоры выходят из строя.

– Да, вы правы, безусловно, – изобразил подобие улыбки Забродин.