Король и император

Но о Копье рассказал и удостоверил его существование сам святой Римберт, архиепископ Гамбургский и Бременский. История, которая сейчас завладела воображением императора, имела совсем другое происхождение.

Тем не менее Эркенберт изучил немногочисленные документы, которые удалось для него разыскать: теперь он знал эту историю как никто другой. Может, и к лучшему, что излагать ее будет человек, ничуть ею не увлеченный.

— Как тебе известно, — начал он, — повествования четверых евангелистов о распятии Господа нашего несколько различаются. Разумеется, это лишь подтверждает их достоверность, ведь мы нередко убеждаемся, что разные люди, которым довелось увидеть одно и то же событие, описывают его по-разному. Но в тех случаях, когда все четыре Евангелия совпадают — например, как в эпизоде с центурионом, который проткнул копьем грудь Иисуса и с благоговением говорил о Нем как о Сыне Божьем, — у нас не может быть сомнений, что речь идет о чем-то великом и священном, поскольку все четверо были вдохновлены Святым Духом, дабы увидеть и записать одно и то же.

Бруно кивнул, на его мрачном и суровом лице отразилась радость, как у ребенка, который услышал начало хорошо знакомой вечерней сказки.

— Однако великая мудрость или великое знание может скрываться и в том, что удостоверено только одним свидетелем. Так вот, Евангелие от Иоанна рассказывает нам о многих вещах, о которых другие умалчивают. И есть обстоятельство, которое звучит странно, но не совсем невероятно. Я читал в некоторых книгах, что у римлян, не знающих милосердия безбожников, был обычай оставлять тело распятого на съедение птицам.

Бруно, чьи виселицы с непогребенными телами раскачивались по всей Европе, снова кивнул, выражая не то удовлетворение, не то монаршье одобрение такой политики.

— Но по иудейскому закону мертвеца нельзя оставлять на виду в священные дни Пасхи. Поэтому и послали воинов убить Иисуса и распятых вместе с ним разбойников — не из жалости, а чтобы их можно было снять в пятницу вечером, до того как начнется Шаббат, иудейская суббота. Что тогда произошло? Об этом упоминает лишь Иоанн, однако его история вполне правдоподобна и не обязательно должна была быть известна остальным. Иоанн говорит, что один богатый еврей выпросил у Пилата разрешение снять тело, завернул его в плащаницу и положил в каменный склеп, — таков обычай в гористых странах, там не хоронят в земле. Иоанн называет этого еврея Иосифом из Аримафеи. А дальше речь идет о воскресении, и все евангелисты рассказывают о нем по-разному. Известно много других историй об этом Иосифе. У моего народа — не у жителей Нортумбрии, а у племен дальнего запада моей родины — есть предание о том, что этот Иосиф после смерти Иисуса покинул берег Святой земли и в конце концов попал в Англию, тогда еще не Англию, а Британию. И там он якобы построил церковь в Гластонбери и совершил много чудес. А еще говорят, что он привез с собой Святой Грааль и тот до сих пор там и лежит.

— Но мы ведь в это не верим? — осведомился Бруно, хотя слышал ответ не меньше десятка раз.

— Нет. То, что богатый еврей покинул Святую землю, потому что стал врагом своего народа, вполне возможно. Но Британия во время смерти Господа нашего еще не входила в состав империи. Это была глушь, где жили только дикие кельты. Кому пришло бы в голову туда отправиться?

— Тогда почему мы думаем, что Святой Грааль существует?

Эркенберт еле удержался от неодобрительного хмыканья. Он-то как раз не думал, что Святой Грааль существует. Просто по опыту знал: коль скоро позволишь себе выразить сомнение, набожный, но властный хозяин вцепится в тебя как охотничий пес и заставит признать, что ты, скорее всего, не прав.

— В основном потому, что в это верят слишком многие. Тем не менее, — поспешил продолжить Эркенберт, пока государь не потребовал более вразумительного ответа, — при ближайшем рассмотрении рассказы о смерти Господа нашего не могут не вызвать несколько законных вопросов. Я уже говорил, что только Евангелие святого Иоанна Богослова рассказывает об Иосифе из Аримафеи. И только в этом Евангелии упоминается еврей Никодим, причем упоминается трижды. В конце, когда он и Иосиф подготовили тело для погребения. Ранее — среди фарисеев и книжников, когда Никодим потребовал для Иисуса справедливого суда. И еще раз — когда Никодим приходил к Иисусу ночью, чтобы задать свои вопросы. Однако есть и еще одно Евангелие, которое я читал.

— Кроме четырех, вошедших в Библию? — спросил Бруно.

— Да. Это Евангелие от Никодима. Отцам церкви достало мудрости не включать его в текст, который считается каноническим. И все же ясно, что книга эта очень древняя. А повествует она о том, что произошло после смерти Христа. И до Его воскресения.

— Когда Он спускался в ад! — восторженно выдохнул Бруно.