Король и император

Когда занялся рассвет и Бруно подсчитал свои потери, он понял: хотя враги скоро окажутся не в состоянии удерживать занятый ими участок городской стены, ему самому едва ли хватит сил, чтобы реализовать преимущество. Он начал это сражение, имея при себе три тысячи воинов. Сейчас их меньше двух тысяч — не только из-за боевого урона, но и из-за тайного ночного дезертирства.

И все же он хорошо понимал, что надо делать. Пока гигантские катапульты Эркенберта вели беспокоящий обстрел, Бруно расставил полукругом у городской стены, с внешней ее стороны, менее ценные войска: греческих моряков, франкских лучников, баккалариев из Камарга. Если люди Пути решат отступить от города, они заплатят кровавую дань, встречая засады и отражая атаки на пересеченной местности.

Лучшие войска находились внутри города. Часть из них перегородила прочными баррикадами проходы по верху куртины с обеих сторон от обороняемого северянами участка. Император не хотел, чтобы враги прорвались вдоль по стене влево или вправо. Остальные войска группировались вне зоны прямой видимости, ожидая приказа идти по двум широким каменным лестницам на засевшие за парапетом остатки армии Пути, чтобы навсегда покончить с ними и с их королем-вероотступником. Здесь собрались все братья и риттеры ордена, за исключением небольшого отряда, охраняющего поблизости в городе Святой Грааль и его святейшество папу. Среди монахов были оставшиеся в живых и готовые снова идти в бой франкские рыцари. Всего порядка шестисот человек.

«Последний резерв христианского мира», — подумал Бруно.

Но этот последний резерв он бросит в битву, которая станет последней.

Облаченный в боевые доспехи император обходил ряды. Святое Копье по-прежнему торчало из-за щита, закрепленное рядом с его центральной лямкой. Братья и рыцари ордена тянулись к наконечнику копья, а проходящий император благосклонно им улыбался. При звуке колокола все войско встало на колени, каждый затолкал в рот щепотку травы, соломы, а то и грязи, и проглотил ее в качестве последнего причастия перед смертельной битвой, а священники провозгласили коллективное отпущение всех грехов, назначили епитимью — храбро сражаться — и обещали райское блаженство павшим в бою за веру.

Затем армия поднялась с колен и разбилась на две колонны, каждая предназначалась для штурма одной из каменных лестниц, имевших восемь футов в ширину и тридцать в высоту. Оставшиеся у императора лучники выстроились в ряд и принялись стрелять из слабых луков. Им поручалось только мешать арбалетчикам, не давать им прицельно бить в идущую на штурм пехоту.

Несколько мгновений стрелы и арбалетные болты порхали вверх и вниз, потом стрельба со стены прекратилась: большинство арбалетчиков опустошили свои колчаны еще ночью, а вражеские стрелы не годились на замену болтам. Трубы христиан сыграли атаку.

Император не пошел в первых рядах и приказал Агилульфу точно так же держаться позади колонны, штурмующей вторую лестницу. На острие атаки находились самые молодые из риттеров, жаждущие славы, мечтающие погибнуть за Спасителя и императора. Тяжеловооруженные пехотинцы проворно взобрались по ступеням, и мечники викингов вышли им навстречу, по пять человек против пяти на каждой из двух лестниц. Первый тупой клин возглавлял шведский вице-король Гудмунд, а второй — Стирр, родич Бранда. Когда рыцари ордена приблизились, Стирр, не обращая внимания на цокающие по камням стрелы, вышел вперед с топором, держа его широко расставленными руками. И вдруг прыгнул, подтягивая колени к подбородку, перескочил через рукоять так, что она оказалась за спиной, а потом снова прыгнул, обратно. Викинги захохотали, а Стирр высоко подкинул топор и небрежно поймал.

Передний рыцарь рванулся через последние ступени, чтобы добраться до бородатого шута во время его ужимок. Меч стремительно ударил снизу, направляясь прямиком в бедро. Стирр, двумя ступеньками выше, снова высоко подпрыгнул, перемахнул через клинок, приземлился и со всей силой рубанул топором. Рыцарь принял удар на щит, как и ожидал викинг, но лезвие пробило насквозь кожу, дерево и металл и глубоко вонзилось в руку. Стирр рванул топор назад едва ли не раньше, чем закончился удар, ведь при слишком глубоком проникновении оружие могло застрять. Затем викинг парировал рубящий удар меча рукояткой топора по плоской части лезвия, ударил слева направо, увидел на плече молодого рыцаря новую рану. Ложный выпад, еще один, и на третий раз топор вошел между мечом и щитом, сокрушив грудину противника.

Критическим оком следивший за схваткой Бранд одобрительно кивнул. Он потратил немало времени, обучая своего двоюродного брата, как биться против меча с боевым топором, имеющим слабую деревянную рукоять, зато позволяющим нанести очень мощный завершающий удар. Стирр хорошо усвоил урок. Зазвенело оружие, викинги поднажали и сбросили врага с верхних ступеней, затем отступили. Промежуток между противниками был теперь заполнен убитыми и отползающими в обе стороны, к своим товарищам, ранеными.