Король и император

«У нас на всех кораблях нет и трех тысяч человек, — подумал Шеф, — у императора людей намного больше. Но у меня отборные воины, есть арбалеты, катапульты, факелы и даже греческий огонь. Все хотят, чтобы я снова сражался. Но я заключил с Локи мир — так мне кажется. Я хочу предотвратить Рагнарёк, а не начать его».

— Надо послушать, что скажет Бранд, — дипломатично предложил Скальдфинн.

— Ладно, — ответил Шеф. — Но курс прежний: на огнедышащую гору, на остров Вулькано. На ночь встанем там на якорь.

Этой ночью Шеф лежал в гамаке на мягко покачивающемся «Победителе Фафнира». Сейчас он сознавал, как и в тот раз, когда было принято решение отправиться в центр обитаемого мира, что общее мнение не совпадает с его мнением, что на него давят. Им пытаются манипулировать, желая, чтобы он вступил в войну с империей. Он же хочет совсем другого: вернуться домой, привести свои земли в порядок, дождаться, когда смерть придет к нему в свой срок. Лежащая в соседнем гамаке Свандис вынашивает его ребенка, он это знал наверняка. Ее сияющее лицо и блеск глаз нельзя объяснить просто влиянием солнца и свежего морского воздуха, это свет новой жизни. Много лет назад он видел, как такой свет исходил от Годивы. На этот раз он увидит рождение ребенка, своего ребенка.

Он знал, что его попытаются убедить другим способом. Не только люди, но и боги. Снова приснится сон, и не важно, появится ли видение по воле богов, из-за расстроенного воображения или из-за ржаной спорыньи. Ночь была его врагом, и враг пришел.

Сон навалился без предупреждения, сразу. В темноте по городским улицам спешит человек. Он испытывает страх, невыносимый ужас и в то же самое время стыд. Боится он того, с чем уже сталкивался раньше. А стыдится не просто потому, что испугался, а потому, что раньше это уже было с ним: он испугался, поддался страху и поклялся никогда впредь не бояться; но, увы, вот он снова пробирается по темным улицам, чтобы сбежать из города, затеряться, сменить имя. Его имя Петр. Петр, который раньше был Симоном.

Он подходит к городской стене, и тревога возрастает. В стене ворота, в них есть маленькая калитка, через которую можно проскользнуть без обременительной возни с огромными засовами и массивными створами. Калитка слегка приоткрыта. Но где стражник? Спит, откинув голову. Его копье, оружие римской пехоты, в точности подобное найденному Шефом Святому Копью, зажато между колен. Кругом ни одного человека, караульное помещение закрыто, его окна темны. Прокравшись словно тень, Петр, который был Симоном и хочет стать Симоном опять, дотрагивается до калитки и осторожно тянет ее, с замиранием сердца ожидая предательского скрипа. Ни звука. Он выходит, город остался позади, впереди свобода и безопасность.

«Совсем как у меня», — отмечает разум Шефа.

Перед Петром появляется силуэт. Он знал, что так будет. Силуэт человеческий, но на голове терновый венец. Фигура приближается, отбрасывая кругом бледный мертвенный свет. Взгляд опускается на съежившегося апостола.

— Petre, quo vadis? Петр, куда идешь?

«Скажи Ему, Петр, — умоляло сознание Шефа. — Скажи Ему, что хочешь сбежать! Скажи, что Он ведь даже не мертв, все оказалось ошибкой: Он жив и здоров и живет с Марией Магдалиной в горах! Пишет свою книгу!»